Алиса в русском зазеркалье. Последняя императрица России: взгляд из современности

”После лета 1915 года ни в Английском банке, ни в других заграничных банках на текущем счету государя не осталось ни одной копейки. Двадцать миллионов стерлингов царских денег, которые со времени царствования Императора Александра II (1856—81) держали в Лондонском банке, были истрачены Николаем II на содержание госпиталей и различных иных благотворительных учреждений, находившихся во время последней войны под личным покровительством Царской семьи.

Вот вам и все заграничные «миллионы» царской семьи. А те деньги, что хранились в России и принадлежали Кабинету императора, 27 марта 1917 года, согласно постановлению Временного правительства, были переведены в доход Государственного казначейства. По словам историка Зимина, это действительно были колоссальные суммы.

ПБ: У вас получается, что царская семья в одночасье стала чуть ли не нищей. На самом деле находившаяся под арестом в Александровском дворце царская семья никогда не была бедна. Было бы даже смешно утверждать такое. Во-первых, «содержание семьи Романовых» было решено оставить на привычном им дворцовом уровне, а вопросы обеспечения ее продовольствием брало на себя Временное правительство. Во-вторых, никто не изымал у них того, что с началом Первой мировой войны стало их главным капиталом, – драгоценностей. Не только Алиса во время войны вкладывала деньги в ювелирную продукцию. Так делали все вокруг, у кого эти деньги были. Поэтому основной капитал находился у царской семьи под рукой – ожерелья, диадемы, броши, кольца, браслеты, украшенные бриллиантами сувениры. Это была главная валюта, на которую они позже, находясь под арестом в Сибири, могли позволить себе какие-никакие блага человеческой жизни. Например, яйца к обеду, бумагу для писем…

КБ: Невозможно равнодушно читать строки писем царской семьи из заточения, в которых «зашифрована» тема драгоценностей и описывается, как тайно все эти бусины, камни, кольца вшивались в подолы юбок, вместо пуговиц в жакеты и пальто, в подшивку головных уборов, в корсеты и бюстгальтеры. Как все-таки хотелось им жить! Как они надеялись на будущее!

ПБ: Которого быть не могло…

Последние радости

КБ: На самом деле это была очень жизнерадостная семья, в которой озорство и юмор били через край. Поэтому, оказавшись в качестве арестантов, они продолжали выстраивать свою жизнь. В Царском Селе начиналась весна. Учебные занятия для младших детей решено было возобновить силами тех, кто остался во дворце. Из дневника Пьера Жильяра:

”Воскресенье 29 апреля (здесь и далее по новому стилю. – К. Б.) – Вечером длинный разговор с их величествами насчет уроков Алексея Николаевича. Надо найти какой-нибудь выход, раз у нас нет больше преподавателей. Государь возьмет на себя историю и географию, Государыня – закон Божий, баронесса Буксгевден – английский язык, г-жа Шнейдер – арифметику, доктор Боткин – русский язык, а я – французский.

Понедельник 30 апреля – Сегодня Государь приветствовал меня словами: «Здравствуйте, дорогой коллега!» – Он только что дал первый урок Алексею Николаевичу.

ПБ: Я говорил: Николай, в отличие от своей жены, обладал хорошим чувством юмора. Что ж, для царской семьи началась та самая частная жизнь, о которой они всегда мечтали. Но если раньше над ними тяготело монаршее положение, которое обязывало их поступать так, а не иначе, то теперь их стесняло положение арестантов. Когда они были свободными в своей жизни?

КБ: Кажется, я знаю. В летних путешествиях на яхте «Штандарт». В окружении преданных веселых моряков, на фоне финских пейзажей. 17 июля 1917 года великая княжна Татьяна писала подруге семьи Зинаиде Толстой, вспоминая это невозможное для них теперь время: