Алиса в Стране Чудес

Когда Алиса с Грифоном прибежали, вокруг Короля с Королевой всея Червей, восседавших на троне, собралась огромная толпа. Здесь были птицы и звери всех мастей. Кстати и вся колода карт была в сборе. Среди карт охраняемый двумя солдатами стоял и Валет, закованный в цепи. Возле Короля стоял Белый Кролик, держа в руках пергаментный свиток и тонкий рожок. В самом центре зала суда на стол взгромоздили огромный поднос с пирогами. У пирожков был такой аппетитный вид, что от одного только взгляда на них у Алисы заурчало в животе. «Поскорее бы суд закончился», — подумала она, — «да раздали бы эти вкусности, чтоб подкрепиться». Однако, судя по всему, надеяться на это не приходилось. Поэтому Алиса принялась рассматривать все вокруг, дабы скоротать время.

Она никогда раньше не присутствовала на уголовном процессе, зато читала об этом в книжках. И теперь Алиса с огромным удовольствием обнаружила, что может назвать всех участников процесса. «Вон судья, так как он в пышном парике», — сказала она про себя.

Между прочим, судьей был Король. Корону он нелепо напялил поверх парика, что, видимо, причиняло ему значительные неудобства, да и смотрелось это как–то неподобающе.

«Это вот скамья присяжных», — продолжала проверять себя Алиса, — «А те двенадцать животных на ней (она назвала их животными, поскольку тут были и звери, и птицы), скорее всего и есть присяжные». Последнее слово она повторила про себя раза три с великой гордостью. Гордиться этим конечно можно было. Как она справедливо полагала. Многие в ее возрасте не только не знают значения этого слова, но даже правильно произнести его не могут. Но как бы там ни было, правильнее всего было бы сказать «присяжные заседатели».

Все двенадцать присяжных что–то старательно писали в своих планшетах. «Что они делают?» — шепотом спросила Алиса у Грифона, — «Что можно записывать, если процесс еще не начался?!»

«Они записывают свои имена», — также шепотом ответил Грифон, — «Боятся забыть их к концу процесса».

«Балбесы!» — начала было громко возмущаться Алиса, но осеклась, как только Белый Кролик вскричал: «Тишина в суде!!!» Король же надел очки и стал заботливо искать взглядом, кто говорит.

Алиса, сидя за скамьей присяжных, видела, как присяжные также старательно записывали в планшетах «Балбесы!». Она даже услышала, как кто–то из них испуганно спрашивал у соседа, как правильно писать: «балбесы» или «болбесы». «Да, хорошенькая же неразбериха будет в их планшетах к концу процесса!» — подумала Алиса.

У одного из присяжных скрипел карандаш. Алиса, конечно же, не смогла этого вынести. Она пересела позади него и, улучшив момент, выдернула карандаш из его рук. Алиса сделала это так ловко и быстро, что бедный маленький присяжный (а это был лисенок Ли) так и не смог понять, куда он задевался. Поискав карандаш около себя, он в конце концов был вынужден писать пальцем, хотя толку от этого было мало, ведь никакого следа не оставалось.

«Глашатай, зачитай обвинительное заключение!» — сказал Король.

Белый Кролик трижды протрубил в рожок, развернул пергаментный свиток и провозгласил:

«В один летний день случилась беда!
Королева Червей напекла пирогов.
Украл их Валет, не имея стыда,
И был с ними таков».

«Выносите вердикт», — обратился Король к присяжным.

«Нет еще! Еще нет!» — поспешил вмешаться Кролик, — «До этого нужно еще многое сделать!»

«Тогда вызови первого свидетеля», — буркнул Король.

Кролик снова протрубил три раза и выкрикнул: «Первый свидетель!!!»

Первым свидетелем оказался Сапожник. Он вошел с чашкой чая в одной руке и куском бутерброда в другой. «Простите, ваше величество, что я явился с этим», — начал Сапожник, — «Но я не успел закончить пить чай, когда за мной пришли».

«Должен был закончить», — заметил ему Король и спросил, — «А когда ты начал?»

Сапожник взглянул на Мартовского Зайца, который явился вслед за ним, ведя за руку Сурка, и ответил: «Четырнадцатого марта, по–моему».

«Пятнадцатого», — буркнул Мартовский Заяц.

«Шестнадцатого», — пробормотал сурок.

«Запишите это», — обратился Король к присяжным. Те старательно записали все три даты, затем сложили их и привели свидетельские показания к среднему показателю — двадцать два рубля пятьдесят копеек.

«Что ты нацепил на голову?! Сними же ты, наконец, этот дурацкий свой сапог!!» — приказал Король Сапожнику.

«Это не мой», — испуганно сказал Сапожник.

«Украл!!!» — воскликнул Король, оборачиваясь к присяжным, которые мигом отметили в своих планшетах этот факт.

«Я держу сапоги для продажи», — стал объяснять Сапожник, — «Поэтому у меня нет своих. Я — сапожник». При этих словах Королева напялила очки и пристально уставилась на него. Сапожник побледнел и заерзал.