Алиса в Стране Чудесных Клёнов

— Если это вдохновлено тобой, то по определению не может быть плохим, даже не сомневайся, — отвечаю с нежностью.

— Что ты имеешь в виду, говоря “ушёл из семьи во второй раз”? Как так? В первый раз он отделался устным выговором или штрафом?

Я усмехаюсь. Элис может сделать так, чтобы всё звучало не так ужасно, как есть на самом деле.

— Да, что-то в этом роде. Когда он ушёл в первый раз, мне было семь лет. Я помню, как будто это случилось вчера. Мне было хреново, — тут я не всё договариваю. На самом деле, тогда я ревел без остановки, но я слишком крут, чтобы признаться в этом вслух, несмотря на то, что в то время мне пока можно было не скрывать своих чувств. — А потом я вдруг стал проблемным ребенком. Я постоянно дрался, грубил и превратился в типичную шпану и хулигана школы. Представляешь, я булил Скотта, например. Странно подумать, что теперь мы — хорошие друзья. Дело в том, что у него была полная семья, как из каталогов магазинов, где все улыбаются и любят друг друга. И каждый раз, когда его отец приходил за ним в школу, я злился. Потому что мой отец никогда не забирал меня, это почти всегда делала наша соседка. Но сейчас я не об этом, — поспешно добавляю, заметив, что глаза Элис увлажнились.

Ни в коем случае больше не хочу быть причиной её слёз. Когда-либо. Хм… Если только от радости или восторга, на грани экстаза. С этим-то, думаю, что справлюсь.

Дурак, да успокойся ты уже!

Я рассеянно провожу рукой по её ноге от лодыжки до колена, наслаждаясь ощущениями.

Кхм.

— Ну, мама простила его немного позже, видимо, ради меня. Я нуждался в отце, и он был хорошим вариантом… являясь моим отцом по рождению, знаешь ли, — усмехаюсь. — Короче говоря, им удалось продержаться вместе почти год. Я не представлял, во что это выльется всем нам. Мы все были несчастны. Когда мне стукнуло девять с половиной, он собрал свои вещи, чтобы переехать в Торонто, откуда он родом. Он так и не нашёл постоянной работы в Ванкувере, поэтому мы были единственным препятствием для его возвращения обратно к себе. В тот день отец пришёл в мою комнату, сказал, что любит меня, но ситуация сложилась не в нашу пользу, или что-то в этом роде, и ему нужно было уйти. Повторял, типа всё, что ни делается, всё к лучшему, и когда я вырасту, я пойму его. Он вручил мне свой последний подарок. Прощальный. Снял свои наручные часы и протянул их мне, прося помнить о нём. И я запомнил. Я положил эти часы на свой стол, чтобы вспоминать его каждый день. Только не в том смысле, в каком он хотел. Я держал в памяти лишь каким дерьмовым родителем он был, и что второй шанс ранит гораздо сильнее, чем в первый раз.

Когда я стал достаточно большим, я начал носить эти часы в качестве постоянного напоминания. Я думал, что это защитит меня от ошибок в будущем. “Никогда не позволяй никому дважды ударить тебя в спину” стало моим девизом по жизни. Если кто-либо делал мне что-то плохое, этот человек был потерян для меня навсегда. Никаких вторых шансов, как ты сказала, — говорю, печально улыбаясь.

— Как ты себя чувствовал, когда он ушёл во второй раз? — спрашивает Элис, кладя свои сложенные руки себе на колени и наклоняясь ближе ко мне.

Заправляю выбившийся локон ей за ухо, с кайфом вспоминая, что это именно я ненароком растрепал её великолепную прическу во время поцелуя. Тем не менее сейчас её волосы выглядят ещё лучше. Особенно для меня.

— Я был в порядке, так как понял, что вначале мной был выбран разрушительный путь, как мне разъяснил школьный психолог. Тогда я понял, что стал единственным мужчиной в семье, принимая тот факт, что отец уже не вернётся. Никому не хотелось, чтобы он заставил всех нас наступить на те же грабли. Мне было достаточно. Всем нам. Нельзя было позволить ему причинить нам ещё больше боли. Поэтому я сдержал свой гнев, запечатав его в тех часах в знак того, что никогда этого не забуду. И я не хотел расстраивать маму, поэтому стал “хорошим мальчиком”. Ненавидел же я только отца. Если что-то плохо, то это его вина. Мы редко разговаривали. А после инцидента с моей сестрой три года спустя я вообще перестал поддерживать с ним хоть какие-то контакты, снова обвиняя его и не позволяя ему доказать мою неправоту. Я закостенел в своём упрямстве. Кстати, Элис, иногда я бываю таким бараном, сам в шоке, поэтому, пожалуйста, учитывай на будущее, что я страдаю от этого уже долгое время, но пытаюсь исправиться.

— Надеюсь получить полный список твоих недостатков вечером по почте. Мне нужно знать, во что я ввязываюсь, — отвечает Элис, пытаясь заставить меня улыбнуться.

Она определенно в этом преуспевает.

— Но вот, мама познакомилась с Джеком на хоккейном матче, на который она привела меня в один ненастный, холодный день. Я влюбился в эту игру. Потом Джек стал жить с нами, и мне было легко начать называть его папой. Он — отличный отец, несмотря на то, что мы не связаны кровным родством. Но мы связаны духом, спортом и любовью к моей маме. Всё это было как-то естественно.