Алиса в Замужикалье

Но одного я не потерплю: соперника. Никогда! Никакого. Ни единого. В радиусе трех обитаемых миров. А лучше всех миров Ковра Судьбы. Ты, Алиса, моя сладкая девочка. И я знаю, что ты из упрямства врешь сама себе. Я видел, как сузились в гневе твои глаза, когда Акавиша танцевала передо мной, слезами вымаливая благосклонность. Я видел, как ты смотрела на меня там, на сцене, танцуя только для меня одного. Ты просто не в силах признаться сама себе, что этот мальчик, за которым ты пошла в Зафеминье, нужен только для того, чтобы обмануть твое упрямство. Ты точно такая же, как я. Мы одной крови. Два упрямых, невыносимых, жадных дракона. Но даже самой себе ты не признаешься, что я давно поселился в твоих девичьих мечтах. Ведь признаться – это означает уступить. А драконы не уступают. Ты из упрямства придумала себе, что любишь другого. Сама в это поверила, и продолжаешь лгать. А я лгу, что мне все равно. Кто-то из нас двоих должен уступить первый.

Я принял истинный облик. Она закричала от ужаса. В ее мире драконов нет и привыкнуть к ним непросто. Я подхватил ее на руки и взмыл к потолку, гребнем на спине открыв спрятанную в потолке кабинета пружину. В широко распахнутых глазах Алисы мелькнул ужас напополам с восхищением.

Алое небо все ближе и ближе. Я лечу к черным облакам, расправив крылья. Лечу к драконьей скале. Стеклянный паучок академии все дальше. Под нами проносятся каменные леса, травянистые изумрудные горы, жемчужные пески, сухие моря, в которых волнами перекатывается бирюзовый песок. Драконова скала ждет меня среди белоснежных мраморных скал. Я опускаюсь на самый пик скалы, на крошечную площадку, на которой едва могут поместиться два человека. И поэтому складываю крылья и принимаю человеческий облик. Крепко держу Алису в объятьях и спрашиваю, перекрикивая свистящий вокруг ледяной ветер, который скрепляет, как печатью, драконьи клятвы:

– Хочешь упасть вместе со мной со скалы? Только не разбейся, моя девочка! Драконы умеют летать, ты – нет.

Она молчит. Вниз старается не смотреть. Я чувствую ее страх. Она боится высоты, я знаю. Этот страх заставляет ее все крепче прижиматься ко мне.

Она боится сказать "да". И боится сказать "нет". В пронзительно голубых глазах, обрамленных черными ресницами, застыли слезы..

– Ты хочешь, Алиса, я знаю!

– Нет! – она с трудом разлепляет пересохшие от ветра губы.

– Тогда почему ты играешь со мной?

– Я… не иггррраю… простите, – она дрожит.

Но что-то мне подсказывает, что это не только страх.

– Что ты делала там, в Зафеминье? – я слегка ослабляю объятья, и она балансирует на краю Драконьей скалы, под которой разверзлась глубокая пропасть.

Под нашими ногами в пропасти плывут облака, потому что скала выше неба и выше радуги. Зато она очень близко к Божеству. Алиса испуганно хватается за меня, крепко обнимая за плечи.

– Что ты делала там? – я трясу ее так сильно, что ее голова запрокидывается.

– Тебе нравятся все эти мужики с голыми торсами? Да? Они тебя возбуждают? Ты думала о них? Ты мечтала? Ты трогала себя? Отвечай мне!

Эта мысль, что она может желать, пусть даже из упрямства, кого-то другого, сжимает мне горло. Мешает дышать, словно чудище, что длинными и острыми когтями рвет сердце.

– Нет! – удивлённо распахнутые глаза темнеют от гнева. – Я искала одного парня. Я вам говорила!

– Зачем? Кто он?

– Я…

– Что ты? – встряхиваю ее еще раз.

– Я люблю его! – кричит она, и тут же испуганно замолкает.

Молча всматриваюсь в ее глаза. Глупенькая, маленькая, запутавшаяся девочка. Не его ты любишь. Когда любят, то не боятся и не сомневаются.

– А меня любишь?

Она молчит. Она опускает глаза. Смелая девочка Алиса дрожит на ледяном ветру в моих руках.

– Я… вас… боюсь… Горал.

– Любишь его? А теперь посмотри мне в глаза и скажи, что тебе все равно. Что тебе наплевать на меня. Ну скажи. Я тебе ничего не сделаю. Клянусь честью! Просто посмотри мне в глаза.

Она поднимает на меня полные слез глаза и молчит. Выдыхаю, успокаиваюсь и тихо говорю:

– Обещаю, что ничего тебе за это не сделаю. Я хочу это слышать. Ну же, скажи: "Горал, мне наплевать на тебя". Это очень легко произнести, если, действительно, чувствуешь.

Она молчит. Она глубоко вздыхает, я напрягаюсь. Ее губы приоткрываются, но она закусывает губу, и, не мигая, смотрит на меня. Слова остаются где-то там, внутри. Но я их слышу. Мне не нужно слезливых признаний. Мне достаточно невысказанного, невыдохнутого. Правда – это просто не произнесенная ложь. Я услышал тебя, Алиса. Не меня ты боишься, а себя. Пропасть внизу зовет. Жадно шепчет, разевая зубастую от осколков скалы, пасть:

– Упади с ней вниз, Горал, и произнеси клятву, на веки вечные связывающую вас.