Алистер Кроули

Под «Абсолютом» Кроули всегда понимал девушку. 21 июня он спорил сам с собой, встретиться ли с американской ученицей Джейн Вулф в Марселе, Бу-Сааде или Тунисе. На следующий день он уехал в Тунис, но Джейн там не было[332]. Кроули имел большой опыт общения с актрисами и представлял Вулф красавицей. Джейн не была очаровательной; она была умной, проникновенной, практичной и целеустремленной. Из-за плотного графика прошел месяц и день, прежде чем мисс Вулф наконец встретила Лию в Палермо, нашла пристанище, чтобы стать одной из самых преданных сестер аббатства. В 1950-х она напишет, что ее создал Чефалу; «Слава Богу за Чефалу», — говорила она себе, когда жизнь становилась трудной. Она и Кроули остались друзьями на всю жизнь, еще долгое время после ее возвращения в Штаты, где, терпеливо работая с Уилфредом Т. Смитом, она обеспечила выживание американского ОТО до наших дней.

Все лето жизнь протекала весело, с магическими церемониями, совместными трапезами, поклонением восходящему и заходящему солнцу, плаванием, альпинизмом и чрезмерным употреблением наркотиков. Затем Кроули почувствовал, что что-то не так. Его оргии с Лией и/или Нинетт усилились. Он часто был под кайфом от героина, кокаина, гашиша или оксида эфира. Его магический дневник стал многословным, повторяющимися, экстремальным. Идея оргиастического, озорного «сатаны», ныряющего в блюда с кокаином, а затем погружающегося в сексуальные садомазохистские действия, посвященные «Господу нашему Дьяволу», казалось, захватила страницы дневника на несколько безумных, выходящих за рамки ограничений, недель. Он пытался «идентифицировать противоположности»: олимпийское восприятие Абсолюта. Он позволял всему этому обитать в своем сознании вместе с безудержными богами древней Сицилии. Пан вел его веселый танец, и в Лии было что-то такое, что заставляло его по-настоящему «спуститься». Кажется, что и Лия, и Нинетт были мазохистами, но в некоторой степени таким был и он.

Не все было излишеством. Кроули видел в своей деятельности жизненно важные эксперименты, которые можно использовать для будущих поколений. Что касается приема наркотиков, он знал, что рискует: «Я делаю это во славу Того, кто послал меня». Его защита: «Я не вижу, чтобы мои эксперименты с гашишем, эфиром и кокаином были менее благородными (ужасная мысль!), чем у Симпсона с хлороформом. «Благородный» — так называли его ученые; для других он был тем человеком, который облегчил агонию и уменьшил опасность деторождения, и таким образом сорвал щедрые намерения Господа Бога Всемогущего в том, чтобы договориться с Евой по поводу яблока, непристойно истязав ее и ее дочерей! Я согласен. Я принимаю то, что ко мне приходит. Моя работа освободит волю человека, рассеет его разум, покажет ему Бога и мораль в виде чучел, поставленных его тиранами, сухих запасов, профессоров, увешанных старыми газетами, и шляпы священника наверху».

Великолепная риторика, но вселенная была безразлична, как Абсолют.

14 октября умерла маленькая Энн Ли. У Лии случился выкидыш. Подавленный, Кроули искал причину тьмы, отравившей аббатство этим летом. Изучая магический дневник Нинетт, он был в ужасе от ее злобной ревности к Лии; Нинетт пожелала ей смерти, чтобы она могла наслаждаться Зверем сама. Такая любовь была неприемлема в телемитском сообществе; Нинетт была изгнана в город — но ненадолго. Нинетт тоже была беременна. 26 ноября наказанная и «в здравом уме» Нинетт родила их ребенка, Астарту Лулу Пантеа. Жизнь в аббатстве снова началась с надежд.

* * *

Художница Нина Хэмнетт всегда находила Кроули очаровательным, забавным и очень умным. Поэтому она не удивилась, когда в Новом 1921 году многие из ее парижских друзей захотели узнать, правдивы ли слухи о сицилийском храме Кроули. Нина представила Сесила Мейтленда Зверю в его комнатах в отеле «Блуа» по адресу 50 Рю Вавен. Кроули предложил свой коктейль, Кубла Хан № 2. В нем была капелька настойки опиума — вещества, от которого рождаются сны! Мейтленд казался пораженным. В бреду он выбегал на улицу, метался по кафе и вылетал из них, обращаясь к каждому, кого встречал. Мейтленд и его коллега Мэри Баттс приняли приглашение Кроули поселиться в аббатстве «Делай, что хочешь».

Нина услышала о смерти дочери Лии и Кроули: «Кроули был очень расстроен этим». Она также заметила то, что она описала как «заскок» Кроули: он задирал богатых и влиятельных людей: мальчишеское упрямство». В результате, как думала Нина, он потерял возможность завоевать расположение людей, которые в противном случае были бы полезны и дружелюбны.

Вернувшись в аббатство в феврале 1921 года, Кроули написал Норману Мадду, бывшему секретарю Общества свободы мысли Кембриджского университета, ныне профессору прикладной математики в Университете Грея, Блумфонтейн; грустный человек, жаждущий еще раз связать свою судьбу с судьбой своего бога.