Алитет уходит в горы

— Да, да. Это большая правда. Мой отец был великим оленеводом, а умер вот здесь, на берегу, совсем бедным человеком, охотником на морского зверя. Теперь я сблизился с духами. Они слушают меня. И, прежде чем умереть, я помогу тебе, Алитет, сделать большое стадо. И когда я уйду туда, — показывая рукой вверх, сказал шаман, — я скажу там твоему деду: мы нашли твои стада.

Морщинистое лицо Эчавто покрылось крупными каплями пота. Длинная борода стала влажной. Он смахнул с лица пот и лукаво, заискивающе сказал:

— Мои люди, Алитет, хорошо охраняют твоих оленей, как своих. Ни один твой олень не отобьется от стада, и ни одного твоего оленя не задерут волки.

— Эчавто, — заговорил Алитет, — ты мой самый большой невтум. Моя первая жена похожа теперь на старого тюленя. В нем мало жира, и кожа на нем не натянута… Но вторая моя жена… — Он усмехнулся и добавил: — Ты еще такой не видел…

Тыгрена насторожилась, прислушиваясь к разговору. Неприятная дрожь пробежала по телу.

Она украдкой посмотрела на старика Эчавто, и ей захотелось немедленно убежать из полога.

И когда Алитет сказал, что ночью Эчавто займет его место, Тыгрена, переменясь в лице, громким топотом упрямо сказала:

— Не буду!

От неожиданности Алитет растерялся, но смолчал.

Еще никто никогда в его яранге не нарушал обычая народа. Эчавто болезненно усмехнулся. Гнев Алитета был настолько велик, что, не владея собой, он быстро оделся и вылез на мороз.

Эчавто, как старый матерый волк, медленно, ползком придвинулся к Тыгрене.

— Маленький зверь всегда пугается, всегда огрызается. Но, когда привыкнет, начинает есть пищу с руки.

Эчавто совсем близко придвинулся и положил свою жесткую руку на плечо Тыгрены.

Тыгрена с силой оттолкнула Эчавто. Он отлетел в сторону и растянулся на шкурах.

В этот момент вернулся Алитет. Эчавто, ехидно улыбаясь, промолвил:

— Кусается звереныш-то! Вот так буйные важенки в стаде не дают набросить на себя аркан.

Алитет молча подошел к Тыгрене и ударил ее ногой. Глаза его блеснули злобой. Она забилась в дальний угол, крепко сжала зубы и с ненавистью уставилась на Алитета.

Глава двадцатая

Ночь. Тыгрена не могла заснуть. Она вспоминала свое детство, игры в стойбище Янракенот, отца — Каменвата и своего маленького обиженного мужа Айе, вспомнила Ваамчо. Она уткнулась в оленью шкуру и тихо заплакала. Она плакала первый раз в жизни.

Пьяные люди спали крепко. В пологе было душно. Не зажигая светильника, Тыгрена достала торбаза, меховую одежду и бесшумно вышла из полога в сени.

Холодный, морозный воздух приятно обдал ее, и она торопливо стала одеваться по-дорожному.

«А нож?» — вспомнила Тыгрена. И, крадучись, она вернулась в полог.

Тыгрена решила теперь же бежать в Янракенот, к отцу Каменвату. Она быстро сбежала со склона горы и, не оглядываясь, бежала, пока не перехватило дух. Стало жарко. У соседней горы она остановилась. Ночь была на исходе. Луна будто свалилась с небесной крыши в торосы. Наползали мрачные, темные облака. Вокруг луны оранжевое кольцо — предвестник пурги.

Был месяц Упрямого старого быка, и наступал месяц Зябнущего вымени. Тыгрена осмотрелась, подумала:

«Будет большая пурга… Назад все равно не пойду!..» — и снова она двинулась вперед. Порой она останавливалась, отдыхала. Она пробежала уже большое расстояние. Днем, пожалуй, не видно было бы даже горы стойбища Энмакай. Но удивительно: ноги не уставали. Сердце билось сильно, и не от быстрого бега, а от радости. Она долго бежала вдоль берега моря и, не замечая, удалилась в тундру. Приметы, которые она знала хорошо, вдруг исчезли. Тыгрена заблудилась и уже не знала, далеко ли она ушла от берега. В поисках пути она круто свернула к морю и опять побежала. Из тальника выскочил заяц. Тыгрена испугалась. Но заяц остановился, посмотрел на Тыгрену, свернул в сторону и поскакал еще сильней.

— Зайчик! — громко крикнула она. — Побежим вместе!

Она и крикнула для того, чтобы отогнать страх. Собственный голос в этой безжизненной пустыне поднял ее настроение.

Заяц скрылся из виду. Одной страшно было в местности, которую глаза Тыгрены перестали узнавать.

Тыгрена взобралась на склон горы и оглянулась.

Вдали непрерывно тянулись горы. Напряженно всматриваясь в их очертания, Тыгрена радостно проговорила:

— Да ведь это гора Моржовая голова! Та самая, о которой говорил Каменват, когда в детстве мы с ним ездили на праздник к оленеводам!

Повеселев, Тыгрена побежала по крутому каменистому склону к берегу моря, но вдруг вспомнила, что не взяла табак и трубку. Это было неприятней, чем пурга. А пурга действительно начиналась. По твердому насту низко стелилась поземка. Небо почернело, звезды скрылись.

«В пургу ходить нельзя. Надо сидеть на одном месте и ждать, — вспомнила она рассказы опытных охотников. — Пурга не страшна, если человек не будет ее бояться».

Тыгрена нашла место, где можно переждать пургу. И едва успела она забраться в укрытие, как снежинки поднялись в воздух, и сильный ветер закружил их. Пурга завыла.

Тыгрена забилась в свое логово. Она завязала рукава, голову втянула в кухлянку. Стало тепло. Тыгрена сжалась в комок и уснула.