Алька. Кандидатский минимум

– Поздравляю. Ты меня на мысль интересную натолкнул – пойду попробую у Бочарова что-нибудь выклянчить.

Явившись в тот же день к Бочарову, я заявил:

– Юрия Александрович, я вот тут поразмышлял, решил, что можно попробовать, но у меня к Вам просьба. Я, знаете, в ассистентах пребываю на временной ставке. Мне кажется, что я уже вполне могу претендовать на должность старшего преподавателя.

– Я рад, что Вы приняли правильное решение, готовьте план работ – обсудим. А относительно старшего преподавателя – я этим делом заниматься не буду.

Стало всё кристально прозрачно – Юрасик точно сформулировал своё отношение ко мне и в моём лице ко всем своим подчинённым: вы будете заниматься любым говном, которое придёт мне в башку, а мне на вас насрать.

При таком подходе собрать нормальную команду для реализации своих планов представляется маловероятным.

Я поблагодарил его и пошёл составлять план – я очень был огорчён отнюдь не его отношением ко мне, таких руководителей за двадцать два года работы я повидал немало, мне на него, признаться, было наплевать. Огорчён я был тем, что работу мою над докторской диссертацией надо было просто выкинуть в мусорную корзину, было обидно.

В это время вышла моя статья в журнале «Проблемы прочности», и пришёл отрицательный отзыв от «чёрного оппонента» из «Порошковой металлургии».

Интересно совпало, тогда был у нас в Москве в командировке Санька Лаптёв, защищавшийся у Овчинникова по пористой тематике и работающий в вузе в Днепропетровске. Он зашёл к нам в секцию, потрепались, и Трындяков вдруг спросил его:

– А ты почему дал отрицательный отзыв на статью Алека?

Санёк явно не предполагал, что кто-то может знать, что это он в роли «чёрного оппонента» дал отрицательный отзыв на мою работу, и растерянно сказал:

– А чего он не ссылается на работы?

Надо сказать, ссылки даются на работы предыдущих авторов, когда есть какие-то логические связи с их работами, а просто ссылаться на любые предыдущие невозможно, тогда надо начинать с работ средневековых механиков и алхимиков. А выклянчивать себе таким образом ссылки, чтобы повышать свой рейтинг, – это как-то западло, нет слов приличных – проституция какая-то. Но делать было нечего – дополнил свою статью ссылкой на его работы – мне не жалко, и статья вышла, но мне уже было всё равно, стало понятно, что заниматься диссертацией Бочаров мне не даст, и я решил уйти с кафедры назло Бочарову, пусть не думает, что может наклонить любого. Поступок мой, конечно, был спонтанным, не очень обдуманным, каким-то мальчишеским – увы, я такой человек.

В поисках разрешения своей коллизии я как-то разговорился с Колей Бабиным, и он сказал:

– Я тут недавно, пытаясь увеличить свою зарплату, ходил беседовать в один проектно-конструкторский институт по поводу устройства, но не прошёл кастинг. Сходи поговори, они ищут кандидатуру на должность начальника отдела штамповки. Могу дать телефон директора.

Я позвонил директору, мы договорились о встрече, и я поехал.

Головное здание института находилось на Лесной, в двадцати минутах езды на трамвае от моего дома, что показалось мне хорошим знаком.

В кабинете директора сидело человек пять народа – директор, главный инженер, начальник отдела кадров и ещё пара мужиков, как позже выяснилось, начальники отделов. Поговорили – у меня был один огромный по тем временам недостаток, который сводил на нет все возможные мои достоинства, если таковые были, хотя это маловероятно – я не был членом КПСС. Узнав это, директор сморщился, как будто проглотил чего очень кислого или неаппетитного, но разговор мы продолжили. Подробно выспросив меня, где я трудился, кроме МВТУ, директор сказал:

– Давайте так, мы возьмём двухнедельную паузу, после чего обязательно Вам перезвоним.

Было понятно – надо навести справки по возможным каналам.

Я дал ему свой домашний телефон, и дней через десять он позвонил.

– Если вы не передумали, то мы готовы взять Вас на работу.

– Я не передумал.

– Подъезжайте в любой удобный для Вас день, но со звоночком, дадим Вам переводное письмо.

Получив переводное письмо, я отпечатал два заявления об уходе и заглянул в кабинет Бочарова.

– Юрий Александрович, можно к Вам?

– Алек Владимирович, заходите. План работ принесли?

– Не совсем, но подпись Ваша нужна.

Подойдя к столу, я молча положил на стол заявления и переводное письмо, Юра прочитал.

– Хорошо, пусть они у меня полежат положенные две недели, знаете, как бывает, вдруг передумаете.

– Конечно, Юрий Александрович. Просьба – на втором заявлении об увольнении визу свою поставьте и дату, знаете, как бывает.

Юра побагровел, поставил дату, расписался и молча отдал мне листок. Через две недели я зашёл к нему.

– Не передумали?

– Нет.

– Воля ваша.

В тот же день я оформил заявление, тепло попрощался с мужиками и покинул родные стены Московского ордена Ленина, ордена Трудового Красного Знамени высшего технического училища. Тогда думал, что навсегда.

Все фотографии взяты из личного авторского архива.