Алька. Огонёк

Моя первая любовь Наташка Фесенко закрутила роман с Ванькой Качаевым, когда эта новость стала известна, у всего класса отвисли челюсти. Это был мезальянс. Наташка была самой красивой девочкой в классе, возможно, самой толковой, училась практически только на отлично, но не делала трагедий, если получала четвёрку или даже тройку, хотя это было чрезвычайно редко, не была тупой зубрилой. А Ванюша Качаев был полной противоположностью, попал он к нам где-то в шестом классе, оставшись на второй год. Оставался он на уже в третий раз, был старше нас года на три, выше на голову даже Славки. В школу ходил не каждый день, по желанию, к урокам никогда не готовился, домашних заданий не выполнял, сидел со скучающим видом, дожидаясь окончания урока. В школе вёл себя спокойно, особенно никого не задирал, но, если чьи-то слова или поступки ему не нравились, он не полемизировал, не считал нужным с мелкотой препираться, или слов не хватало, не знаю, он просто дожидался оппонента у школы после уроков и бил. Лупил не жестоко, так, для наведения порядка, чтобы страх не теряли. Разобьёт нос, ну и ничего. В первый год его обучения его всегда усаживали на первую парту, его налысо стриженная голова была такой заманчивой мишенью, что один раз я не удержался. Тогда почти у каждого пацана в кармане была резиночка длиной десять-пятнадцать сантиметров с завязанными петельками по краям. Отрываешь десятисантиметровую полоску бумажки от тетрадки, плотно её скручиваешь, сгибаешь пополам, затем надеваешь резиночку на большой и указательный пальцы левой руки, если ты правша, заряжаешь свой метательный снаряд и… Вот это я и сделал. Ванька подскочил на полметра, развернулся, выискивая глазами врага, разглядывал каждого, пытаясь понять, он, не он, класс ухахатывался. Учительница пыталась вернуть занятия в нужное русло, но где там. На переменке Ванька тряс всех подряд, выискивая негодяя, да где найдёшь. Нашу четвёрку он не трогал, у нас был вооружённый нейтралитет, знал, что может огрести, хотя помнится, на первом году обучения попытался один раз поучить кого-то из нас. Дождавшись после школы, он не понимал, что придётся драться со всеми, в тот день нас было трое. Скорее, он подумал, что мы просто вышли втроём после занятий, и предполагал, что после начала драки двое остальных отвалят со страха сразу. Вышло всё иначе, ему пришлось драться со мной, Славкой и кем-то из финтов. Моей задачей было сбить ему дыхалку, но он пацан был не простой, прогнулся, и с учётом длины его рук я не дотягивался, мы со Славкой поменялись местами, у него стало получаться лучше, а мы в шесть рук стали обрабатывать ему, как у нас говорили, хлебальник. Тут было главное не в том, чтобы обязательно достать его, а в том, чтобы не попасть под удар самим, поскольку в силу разности возраста, массы и опыта его удар гарантированно срубил любого из нас с ног. Но тем не менее минуты через три он стал пятиться, а потом и вовсе отбежал метров на пять, остановившись, согнулся, упёршись руками в колени, проронил: «Дайте отдышаться, пацаны, – придя в себя, разогнулся и, заулыбавшись, изрёк: – Ну вы, парни, оборзели, ладно, мир», – мне показалось, что он даже остался довольным, хорошая смена подрастает. Для меня это происшествие могло быть проблемой, но всё обошлось. Мы с ним жили в одном доме, я в пятом, а он в седьмом подъезде, и периодически пересекались во дворе. В подвальном этаже нашего дома было бомбоубежище, аварийный выход из которого располагался во дворе. Это был железобетонный куб метровой высотой с малюсенькой дверкой, на который Ванька в первый же год после переезда водрузил голубятню. Она стояла там много лет, уже и после того, как он бросил заниматься голубями, там, у его голубятни мы иногда встречались, я, как все детишки, любил посмотреть на живых птиц, общались и в тот короткий период, когда я тусил с дворовой братвой. Помнится, как-то в небольшой компании Огоньковских я разок прошёлся прогуляться. Ванька взял в прогулку свинчатку, полукилограммовую свинцовую болванку, и мы отправились на променад. Он шёл чуть впереди, мы сзади небольшой группой. Встретив первого прохожего, рослого, хорошо одетого парня, Ванюша спросил: «Дай закурить», – ответ «не курю» Ване не понравился, и он ударил его в челюсть рукой, в которой была зажата свинчатка, парнишка упал как подкошенный. Иван оглянулся, выцепил меня взглядом и сказал: «Понял, Рейн, как надо?» – не дожидаясь ответа, повернулся, и мы продолжили свою прогулку. Остальным встреченным в тот день везло, или было курево, или была какая-то мелочишка в карманах. С этим весёлым парнем стала встречаться Наташка, я думаю, что её привлекала его взрослость, девочки созревают раньше. Почти перед экзаменами, выйдя из школы, я увидел Ванюху, ожидающего Наталью, весной он в школу ходить перестал. Поздоровался, остановился потрепаться. Ванька, был слегка поддавши, и видно, ему хотелось с кем-нибудь пообщаться, лениво потягиваясь, он сказал: «Скучно с Наташкой стало, ну за жопу ущипну, за титькой полезу, ну что-то не то», – при этом ничего оскорбительного о ней он никогда не говорил. Постояв, он добавил: «У меня сейчас одна проститутка живёт, пришла ко мне ночью, давай, мол, делом займёмся, хватит спать, я ей: – Отвали, не могу уже, иди посмотри, у меня в коридоре из ремеслухи пацан один ночует, к нему давай, он щас всё тебе там прочистит». После этого решил просветить меня в женском вопросе, тактика завоевания девичьего внимания в его устах звучала примерно так: «Ты скажи ей, давай играть в буёк, она спросит, а что это, скажешь, пойдём покажу. Бабы любопытные, она поведётся, скажет, пойдём. Веди её в подвал, такой, чтобы сколько не орала, не кричала, чтобы никто не услышал, там ей объясняй, игра буёк – твоя п…да и мой х…к, заваливай её на что приготовишь заранее, на какой старый матрас или одеяло, а хоть на пол, и всё», – тут из школы вышел парень из нашего класса, которого Ванька направил разыскать Наташку, она что-то задерживалась, и крикнул: «Вано, дурачелло, они с Зинкой из окна женского туалета на первом этаже, который рядом с буфетом, вылезли минут десять назад». Ванька погрозил кулаком, за дурачелло надо было слегка пригасить, но времени не было, он уже помчался искать надоевшую ему Наташку. А я пошёл пешочком домой, погода шептала…