Алька. Технилище

Первым местом, где мы собирались внедрить наше устройство, выбрали АЗЛК, руководитель кузнечнопрессового производства готов был ввязаться в нашу авантюру. Конструкторские решения решили защитить, в итоге в полученном авторском свидетельстве на изобретение оказалось десять человек. Первым был, как полагается, автор, то есть я, вторым вполне заслуженно – Гарри Моисеевич как руководитель группы, третьим – Лёшка Самин, он спроектировал лубрикатор и сделал все деталировки, четвёртый – Носовецкий Исаак Маркович, руководитель группы технологов отдела – помню, что-то умное говорил, пятый – Розен Георгий Михайлович, начальник нашего сектора, шестой – Володя Никифоров, это ж с. н. с. лаборатории обработки давлением наш, по-любому, мужик отличный, опять же «Запорожец» купил – может, пригодится, седьмой – Скворцов Григорий Дмитриевич, всех нас начальник и хороший человек, нехорошо его седьмым, ладно, не мне решать, восьмой – Матвеев Анатолий Дмитриевич, ну это да, идея-то технологическая его, не было бы идеи – и чего изобретать? Он деятельно принимал участие во всех этапах проектирования, опять же доктор технических наук, и по логике должен быть вторым, но не мне решать. Девятый – Кулагин Анатолий Фёдорович, один из аспирантов Матвеева, наверно, для диссера было нужно, а не жалко, ну а десятый – это, извините, прошу всех встать, доктор наук Матвеев и кандидат Скворцов могут приветствовать сидя – это начальник кузнечно-прессового производства АЗЛК имени Ленинского комсомола, на минуточку, сам Табачников Владимир Яковлевич.

В ноябре устройство наше было принято институтской комиссией, я ж обещал, что к концу года успею – и чего было так психовать?

Чертежи были переданы и поставлены в план первого квартала 1976 года в инструментальном цехе АЗЛК на изготовление с протекции начальника кузнечнопрессового производства Табачникова Владимира Яковлевича, предстояла интереснейшая работа по отладке и внедрению, но…

В очередной раз судьба дала мне возможность резко поменять свою жизнь. Как написал Игорь Северянин: было все очень просто, было все очень мило – мне позвонил Владимир Григорьевич Кондратенко:

– Олег, добрый вечер, это Кондратенко беспокоит, помнишь ещё такого?

– Обижаете, Владимир Григорьевич, как я могу, Вы ж практически мой крёстный.

– Да, не без этого. Слушай, у меня к тебе разговор есть, не мог бы ты ко мне подъехать на кафедру?

– Да какие проблемы, когда, во сколько?

– Завтра, например, часам к шести вечера.

– Буду.

– До встречи.

– До свиданья.

Я решил, что Кондрату нужна опять какая-нибудь разработка – почему не помочь, потом, приятно побывать на родной кафедре.

В урочный час я сидел напротив Кондрата.

– Олег, у нас на факультете есть кафедра технологии машиностроения – АМ 13, она состоит из четырёх секций по основным технологическим переходам: кузнецы, сварщики, литьё и резание, в секцию обработки давлением требуется старший инженер. Они попросили, чтобы я им кого-то порекомендовал из наших выпускников. Поработаешь инженером, через пару лет ставка преподавательская освободится, кто-нибудь в Алжир уедет или перейдёт на другую работу – ты ассистент. Потом, я же тебя знаю, будешь научной работой заниматься – защитишься, станешь кандидатом. Ты сейчас сколько получаешь?

– Сто пятьдесят.

– Ну вот, а тут ты через три-четыре года ассистент к. т. н., а это с нисом⁸ двести восемьдесят, через пять лет доцент, а доцент с десятилетним стажем – это четыреста пятьдесят. Потом работа тоже интересная – студентов учить будешь и наукой заниматься, подумай.

– Владимир Григорьевич, всё это очень неожиданно, мне нужно подумать. Потом, у меня очень интересная тема сейчас в НИИТавтопроме, в принципе я её закончил, но у неё весьма большие перспективы.

– Понимаю, это всегда сложно. Думай, сколько тебе нужно времени?

– Неделю.

– Хорошо, я поговорю, неделю тебя подождут. Хорошенько всё обмозгуй, я буду рад, если ты придёшь на работу в дружественную нам секцию.

Я вышел из кабинета, ошеломлённый свалившимся предложением и открывающимися передо мной перспективами. Масла в огонь подлила Ирка Авдеева, моя сокурсница, которая на последних курсах перешла работать на кафедру, узнав о нашей беседе, спросила:

– И ты ещё думаешь?

Затем она в ещё более превосходных степенях рассказала мне о преимуществах работы в стенах училища, учреждённого в 1826 году вдовствующей императрицей Марией Фёдоровной.

Я мучительно размышлял, как мне поступить, и не мог принять решение. Мне очень хорошо работалось в НИИТавтопроме, нравилось то, что руководство наше не боялось доверять молодёжи работу на вырост, не боялись, что мы не справимся, давало свободу в рабочих действиях и конструкторской мысли, не было сильно зашорено коммунистическими лозунгами и традициями, то есть понимало, что при расчёте устойчивости стержня для определения критической силы ответы нужно искать в формуле Эйлера, а не в решениях последнего пленума ЦК КПСС, оценивало сотрудников прежде всего по их результативности, а не по партийности, что было нечастым явлением для тех времён.