Алька. Второе пришествие

– Спасибо, до созвона.

– Будь.

На следующий день я сообщил Толяну, что договорённость о встрече достигнута, он, надо полагать, сообщил заказчикам, и дело застопорилось, заниматься билетами мне было мне лениво.

Через какое-то время Толя поинтересовался:

– Как там с поездкой?

– Договорился, ждут. Но поездка – это ж сурьёзное дело, на вокзал надо ехать, в очереди стоять, билеты покупать. Жарко-то как. Непросто всё это. Ехать-то на юг надо, в город Лабинск Красноярского края, пойдём лучше пива выпьем.

И мы пошли пить пиво, но через пару дней Толян снова пришёл в секцию.

– Ну что? Поехали?

– Толя, это ж на вокзал надо ехать, в очереди стоять, билеты покупать. Жарко-то как. Лучше пойти пивка попить.

Толик достал из кармана и показал мне два купейных билета на вечерний поезд до Лабинска. Стало понятно – попал я в капкан его стальных лап, не вильнёшь, пивка попить не удастся, придётся ехать. Договорились встретиться у поезда за пятнадцать минут до отхода, потом позвонил в Лабинск Александру Николаевичу:

– Александр Николаевич, добрый день. Алек Рейн, помните, недавно звонил вам, относительно договора.

– Какой Алик, какой Рейн?

– Ну тот, который с Шалыгиным приезжал вас в НПО сватать.

– Аааа, вспомнил, вспомнил. Ты куда пропал? Собирался же приехать, поговорить.

– Едем, завтра будем с коллегой, гостиничку поможете нам забронировать?

– Хорошо, давай фамилии.

– Рейн, Белобеев.

– Сделаю, администратору скажите, что у вас бронь заводская.

– Спасибо, до встречи.

Доехали нормально, в купе, как водится, оприходовали белоголовую, поговорили и завались спать, весь следующий день продремали, сходив только пообедать в вагон-ресторан. В купе нас было трое, соседкой нашей была девушка.

Приехали в Лабинск около двенадцати ночи, в гостинице, стоя в очереди к администратору, услышали, что она отказала кому-то в заселении по военному билету, Толя прошептал мне в ухо:

– У меня тоже паспорта нет – в общаге на прописке.

– У нас бронь, авось прокатит.

Подойдя к окошку и передавая документы, я негромко сказал:

– Заводская бронь.

Администратор заглянула в какой-то листок, кивнула и начала записывать нас в толстенный гроссбух. Когда она, взяв в руки военный билет Белобеева, стала вносить его данные, из-за наших спин вдруг высунулся мужик, которого не заселили из-за отсутствия паспорта, и с возмущением произнёс:

– А почему ему можно по военному билету, а мне нет?

Кассирша с растерянностью взглянула на меня, и я, высокомерно взглянув на Толю, с недоумением в голосе произнёс:

– Это же шофёр.

У кассирши появился железный аргумент, она развела руки и, явно оторопев от того, что мужик не понимает таких простых вещей, повторила, возвращая мне документы:

– Это же шофёр.

Развернувшись, я пошёл в направлении лестницы, ведущей в номера, кинув надменно через плечо Толику:

– Товарищ водитель, возьмите сумки.

Толя, мгновенно среагировав, подыграл, почтительно согнувшись, схватил мою сумку и двинулся следом за мной, сбоку и чуть сзади, подобострастно пытаясь заглянуть мне в глаза.

Перед сном мы побеседовали о предстоящей встрече.

– Толян, завтра, когда будем беседовать с директором, как обычно, обсудим общие вопросы: количество, типы штампов, ориентировочные сроки, сидим втроём. А перед обсуждением дел денежных я на тебя посмотрю, и ты из кабинета выйдешь. Дело в том, что близко мы с ним незнакомы, и полного доверия у него ко мне нет, а как при этом обсуждать такие предложения? Может, мы с тобой ментовская разводка и завтра в суде будем выступать, и у нас два голоса против одного. А так мой голос против его, кто что кому говорил, кому верить? Так что лучше будет, чтобы мы вдвоём всё перетёрли.

– Конечно.

Часов в десять до полудня следующего дня мы беседовали с директором Лабинского завода штампов. Александр Николаевич задавал общие вопросы, пытаясь понять, что я за перец.

– Ну как там Лабазов-то поживает?

– Да кто его знает, мы ж теперь не видимся.

– А чего ушёл-то из конторы его?

– Да я в МВТУ на кафедре работал, с зав. кафедрой поругался, пошел к Лабазову зав. отделом. Зав. кафедрой попросил вернуться – я вернулся.

– А долго проработал-то?

– Два с половиной года.

– Ну и как отдел, в котором трудился, без тебя? Справляется?

– Повеселее стал, тематику обновили ещё при мне, людишек новых я поднабрал. После себя паренька толкового оставил, думаю, справится.

– А в министерстве кого-нибудь знал?

– Пришлось, Костенко, – кроме Костенко, я назвал фамилии свояка Костенко и нашего министерского куратора.

– А откуда знал-то?

– У Костенко со свояком я в комиссии работал на Люберецком заводе, месяц потёрлись там, а Владимир Яковлевич наш куратор. Но с ним у меня отношения не сложились. – Тут я рассказал, как наш куратор пытался научить работать быстрее в четыре раза. Поржали.

– И, что, обошлось?

– Над ним тоже начальники есть, поважнее. Да и поумнее чуток.

– А Левицкого знаешь?

– Знаю, но близко не знакомы, хороший мужик.

С Левицким был знаком Сашка Чертов, с которым мы приятельствовали. Характеризовал он его положительно.

– Хороший. Ну дак какие ко мне вопросы?