Алхимические хроники

- Кто? Зачем? – не унималась Далия. Сыр как-то быстро исчез, алхимичка пошарила вокруг в поисках съестного, нашла какой-то сухарик и вгрызлась в него.

- Далия, уймись! – не выдержал Фриолар.

- У меня стресс! – объявила мэтресса. Схрумкав сухарик, она бросилась к ларю, достала картофелину, наскоро обрубила кожуру и начала грызть ее сырую. – Боги, какая гадость… Напа, ну что ты молчишь?!!

Фриолар тяжело вздохнул, и, на правах самого разумного из присутствующих, выдал порцию пояснений.

- У Напы были некоторые неприятности, сначала в Иберре, потом в Ллойярде из-за ее творческого самовыражения.

- Слышала. – Мэтресса, давясь, справилась с картофелиной. Начала шарить по полочкам и занорикам в поисках чего-то повкуснее.

- И когда Напа добралась до Кавладора, ее взяли в Университет только при условии, что она сделает перерыв в карьере резчика по мрамору на период обучения, - продолжил Фри-Фри. Далия скривилась:

- Немного странно, но вполне в духе нашего господина ректора. Не ценит старый крендель современного искусства. И что? – ручки алхимички добрались до какого-то пакета, и зубки спустя пару секунд начали с хрустом разжевывать его содержимое.

- Он потребовал, чтобы я сдала свои инструменты, - прошептала Напа. – Все молоточки, набор стеков, зубила, долото, шлифовальные круги – всё…

- И что? – удивилась Далия. – В чем проблема?

- Мне было так грустно, так грустно… - вздохнула Напа, и вдруг решившись облегчить совесть признанием вины, затараторила, спеша выговориться и тем самым сбросить груз со своей чистой гномьей души. – Что я решила нарушить свое слово и сотворить что-нибудь… Я даже кусок мрамора купила по дешевке…

- А, так вот зачем во дворе появилась эта каменная глыба! – прозрела алхимичка. - Ну, и резала бы его тайком по ночам, или что там с мрамором делают, – Далия, хрустя, всё ещё не понимала сути происходящего. – Чего ради ты начала делать подкоп под Университет?

- Потому, что мои инструменты хранятся в сейфе господина ректора!

- Так взяла б другие…

От возмущения Напа подросла на ладонь.

- Другие?!!!

- Далия, у настоящего гнома, - занудливо пояснил Фри-Фри, спокойно наблюдавший за разборками между приятельницами. – может быть только один комплект инструментов в течение всей жизни.

- Мне их дедушка подарил! На день рождения! – пояснила Напа. – Папа сам для них сталь сварил!

- Какая, однако, сложность… - пробормотала Далия.

- И перестань, пожалуйста, есть тараканов, которых я заготовил для мэтра Вига, - попросил Фриолар. Далия с яростью уставилась на опустошенный пакет.

Тем временем Напа каялась:

- Я не хотела нарушать свое слово! Не хотела, правда! Думала всего-навсего расширю чулан, чтоб там больше места было… А потом копаю себе, и вдруг думаю – а ведь Университет-то совсем рядом! пятнадцать минут ходьбы… И если сделать тайный ход в кабинет господина ректора, то никто ничего не узнает…

- А то, что кабинет – на втором этаже, это, право слово, мелочи, - с иронией заметил Фриолар. Напа как-то уж очень резко засмущалась. Фриолара пронзило страшное подозрение: – Уж не собиралась ли ты взорвать крыло Университета, чтоб добраться до своего сокровища?

- Нет, ты ж никаких взрывателей не оставил, всё с собой в Чудурский лес увез… - отмахнулась гномка. Догадавшись, что ей не верят, решила сознаться: - Университет же мои прабабушка с прадедушкой строили… Они тут, на его строительстве, и познакомились, поженились… У нас в семье до сих пор хранятся чертежи потайных ходов, которые дедуля рисовал, когда за бабулей ухаживал…

Фриолар мысленно представил эту картину: солидный бородатый гном (с фамильным носом Кордсдейлов) ждёт под валуном юную, с короткой девической щетинкой на щеках, гномку. А дождавшись, бухает боевой молот, или с чем он там любил на ташунов, гидр, зомби или прочую условно живую и очень агрессивную живность охотится, на землю, сам падает на колени, вдохновенно протягивает ей свернутую кальку чертежей и каким-нибудь спотыкательным сложным стихом вещает, сколько тонн какой руды напоминает ему ее, гномки, блестящие глаза; сколько шахт он готов прорубить, чтоб украсть ее поцелуй; сколько часов он готов отстоять у раскаленного горнила, чтоб только доказать свою любовь… Бедная Напа, ей ведь никто даже собственноручно сделанной подковы не подарил... Как, должно быть, страдает ее гномье сердечко!

- Напа, умоляю, не совершай необдуманных поступков, - Фриолар встал перед Напой на одно колено, чтоб их глаза оказались на одном уровне. – Мне очень хотелось бы сказать, что я знаю средство, чтоб сделать тебя счастливой, но не могу лгать. Поэтому прошу – как твой старый друг, прошу: Напа, ты ж умная девочка! Опомнись! Успокойся! Займись другими делами!

- Какими?! – с надрывом вопросила Напа. – Мрамор – это ж… это… Он же розовый и прозрачный… как копченая грудинка…

В желудке у Далии что-то из съеденного забурлило.

- Он такой белый, как лёд, вкусный, как мороженое… Прохладный, как вода в подземных озерах, и такой же чистый… Он сам по себе искусство! А в нем, к тому же, - от восторга у Напы спёрло дыхание. – Столько вкраплений…