Алхимия вечности

Натаниель резко обернулся. И когда увидел нас, страх отразился на его лице. Он сделал несколько шагов назад.

— Что ты хочешь? — спросил он.

— Что? — Кир горько рассмеялся. — Разве мы не друзья?

— Ки... — начал Натаниель.

— Как твоя жена? Рассказал ей о себе? — Кир сделал шаг к Натаниелю. — Рассказал ей о нас? — ещё шаг, и ещё.

Натаниель грустно покачал головой.

— Я ничего ей не сказал. Кир, прости, что покинул тебя. Но это был единственный выход.

Снег падал так медленно, укрывая землю толстым ковром. Он был то белым, то оранжевым в свете фонаря. Я уткнулась носом в меховой воротник, дрожа.

— Я любил тебя как брата, — зарычал Кир. — А ты меня предал.

Его рука потянулась вниз к его ботинку, где он всегда хранил острый нож, и в один момент он достал его и ударил Натаниеля. Возможно, в сердце. Я закричала, когда Натаниель упал спиной на снег: его кровь просачивалась наружу, образуя красный бассейн на снегу. Его тело превращалось в пыль.

Меня вытащило из воспоминаний осознание того, что все в классе смотрят на меня в ожидании. Кир, должно быть, вызвал меня для ответа на вопрос, но у меня не было идей. Я сглатываю, открываю рот. Но прежде чем успеваю выставить себя полной дурой, звенит звонок.

К счастью, тишина растворяется в звуках открываемых портфелей, закрывающихся тетрадей и задвигаемых стульев. Я нахожусь на полпути к двери, когда слышу своё имя.

— Кайли, правильно? — говорит Кир, вглядываясь в список рассадки. — Задержись на минуту.

Глава 24

«Поймал». Слово эхом стучит в моей голове и разбивается на осколки. Я мельком гляжу на милое белое платье и совершенно абсурдно беспокоюсь, что оно испортится, когда Кир будет наказывать меня. Белое платье, белый снег, красная кровь.

Я приближаюсь к его столу. Долгую минуту он молчит, разглядывая мои запястья. Я скрещиваю руки на груди, желая заставить его говорить. Его пристальный взгляд следует за моими руками.

— Мистер Шоу? — окликаю его, подыгрывая ему. У меня просто нет другого выбора.

— Верно, прости. Задумался, — он улыбается той бриллиантовой, ледяной улыбкой, обнажающей его идеально-белые зубы. — Кайли, что ты думаешь о сегодняшнем уроке?

Урок? Да он играет со мной, как кошка с мышкой.

— Я...думаю, было интересно.

— Да? Мне вот казалось, что ты не обращаешь внимания, — его тон строг. — И если ты не считаешь материал интересным, я не выполняю свою работу.

Я делаю глубокий вдох.

— Простите, я...

— Не извиняйся. Правда, это моя вина. Обещаю, следующий урок будет более занимательным. Но я не поэтому задержал тебя, — он откидывается на стуле назад и кладёт руки на колени. Выражение его лица смягчается.

— Школьная администрация упоминала при мне об ученице, попавшей в ужасную автомобильную аварию. И, естественно, я очень заинтересовался, — его глаза — голубой лёд — тщательно следят за моей реакцией.

Он лжёт. Я уверена, никто в школе не знает об аварии.

— Кто это был? — спрашиваю я усилившимся голосом.

Он вздыхает.

— Они не сказали мне. Это раздражает, правда. Посттравматический стресс, даже сотрясение мозга может обнаружиться спустя недели. Мне нужно знать, кто это, чтобы я не упустил признаки проблемы, — бьют его слова. Любой другой ученик, вероятно, понял бы его буквально, решив, что он действительно заботится и беспокоится. Но зная его, я чувствую дрожь гнева и ложь, скрывающуюся под его словами.

Но он действительно не знает, кто попал в аварию. Это придаёт мне сил.

— Я не слышала ни о каких автокатастрофах, — гладко лгу.

— Нет? Возможно, девушка не рассказывала друзьям. Я хочу, чтобы ты подумала. Какие либо странности в последнее время? Нехарактерные поступки? — он наклоняется вперёд, наблюдая, всегда наблюдая.

Я сохраняю лицо спокойным. Смотрю в окно, будто о чём-то раздумывая.

— Ну, Николь очень чувствительна в последнее время. Но я не думаю, что

это из-за аварии.

— Николь? — переспрашивает он, изучая план посадки учеников.

— Николь Харрисон, — я указываю на её имя. — Длинные тёмные волосы. Сидит за мной.

— Длинные тёмные волосы, — проговаривает он. Его лицо проясняется. — Да, я помню её. Спасибо, Кайли. Ты поступила правильно, рассказав мне. Ничего особенного, но я не смог бы жить, если бы у меня не было шанса помочь ученику.

Я чувствую вспышку вины из-за того, что назвала её имя, но Кир вскоре поймёт, что она — просто популярная ученица. Зато это отвлечёт его и даст мне время сбить его с моего следа.

Я смотрю на часы на стене позади него, но они идут неправильно. Достаю Айфон Кайли, проверяю время.

— Простите, мне пора идти, — говорю я с извиняющейся улыбкой. — Опаздываю на английский.

Мгновение он ничего не говорит, а просто смотрит на мой телефон. Хихикает.

— Разве это не забавно, как мы определяем время этими штуковинами? Никто больше не носит часов. Хотя для вас это уже обыденность?

«Что за дурацкий вопрос?» Я смотрю на своё оголённое запястье. Круг бледной кожи выделяется на золотистом загаре.

— Мне, правда, пора идти, — повторяю я.

— Конечно, конечно. Пожалуйста, иди на английский. Ещё раз спасибо за информацию.