Алхимик

— Знаете, я не думал, чтобы рассказывать вам историю моих злоключений. Она не предназначена для ушей юной леди, в ней слишком много… жестокости и ужасов. Давайте ограничимся сухим изложением фактов: я был против воли продан в матросы на военный корабль, где провел почти пять месяцев. Отличившись в Фартельрагском сражении, я сумел добиться рассмотрения моего дела и списания на берег. Путь домой занял еще месяц. Вернувшись, я обнаружил, что фабрики моей более не существует, и нет никакой возможности восстановить ее.

Анна смотрит на Сола в молчании. Он глубоко вздыхает и расправляет плечи.

— И все же, впервые за долгое время я чувствую себя свободным и счастливым. Ну, почти счастливым, если быть до конца честным. Я снова пришел к вам за помощью, мисс Лоэтли.

Анна смущается, румянец приливает к ее щекам. Она отводит взгляд, Эд видит как ее тонкие пальцы нервно перебирают кружевную салфетку, лежащую на подлокотнике.

— Я… с радостью помогу вам, мистер Сол, — наконец произносит она. Эд избегает смотреть ей в лицо. Чувство вины сдавливает грудь, мешает произнести следующую фразу. Теперь уже не вывернуться, иного пути нет. Придется сказать. Интересно, кому тяжелее: Солу признаться или Анне услышать это признание?

«С чего ты вообще взял, что эта девушка что-то чувствует к тебе?»

Молчание затягивается, становясь неловким.

— Вы еще вхожи в дом Данбреллов, мисс Лоэтли? — наконец произносит Сол. — Я должен увидеться с леди Данбрелл.

— Это как-то связано с фабрикой? — негромко спрашивает Анна. — Я слышала, что покойный сэр Данбрелл каким-то странным для меня образом стал ее новым владельцем… До того, как там начались все эти страшные события…

События? Сол почувствовал холодок в груди. Барнинг при их недавней встрече явно не все рассказал. Сказал коротко — разорилась, оборудование распродали с молотка, инженеры большей частью покинули Олднон, обосновавшись в Мербигмене, где всегда имелся спрос на таких людей. Тогда Эдварду показалось, что Альбардиш что-то недоговаривает. Слова мисс Лоэтли только укрепили это подозрение.

— Мистер Сол? — голос Анна выводит его из задумчивости.

— Прошу, простите меня, мисс Анна. Ваши слова… впрочем не важно. Мой визит не имеет отношения к фабрике. Я имею основания полагать, что в доме леди Данбрелл проживает одна дама… Или, возможно, леди Данбрелл известно ее место проживания…

— Вы говорите об Эйлин Чайльд?

Слова Анны огорошивают Сола. Требуется несколько секунд, чтобы справится с нахлынувшей волной чувств. С трудом восстановив сбившееся дыхание, он кивает:

— Да, мисс Лоэтли, о ней. Вы знакомы?

— Немного. Леди Арлина представила нас друг другу однажды. Месяц или полтора назад. Мы немного поговорили. Она показалась мне какой-то отстраненной…

— А сейчас? — в висках Сола бешенным барабаном стучит пульс. Уши словно заложило от взрыва, губы онемели, сделались чужими. — Она все еще в доме леди Данбрелл?

В Анне происходит перемена. Взволнованный услышанным, Сол замечает ее не сразу. Между тем, девушка вдруг справляется со смущением, еще недавно властвовавшим над ней, бледнеет, взгляд ее становится холодным и внимательным.

— Боюсь, что нет. Она переехала недавно. Об этом много писали в газетах.

— В газетах? — переспрашивает Сол, тут же устыдясь своего глупого тона. Мисс Лоэтли оглядывается, встает со своего места и подходит к секретеру. Раскрыв один из ящиков, она достает стопку газет, перебирает их. Наконец, извлекает один из номеров и протягивает его Солу.

«Ежедневная газета», выпуск от десятого октима. Передовица бросается в глаза огромным заголовком: «ХРАНИТЕЛЬ ТАЙНОЙ ПЕЧАТИ ПРИВЕЛ В ДОМ НАЛОЖНИЦУ!» и ниже, шрифтом меньшего размера: «Очередной плевок загадочного Д в сторону морали и традиций Альбони. Терпение нации на исходе!»

Рисунок справа не особенно натуралистичен. На нем изображен высокий мужчина в белой полумаске, который жестом приглашает в раскрытую дверь некую даму. Лицо дамы скрыто вуалью. Слева рисунок сопровождается текстом, по большей части — набором пламенных обвинений и безадресных воззваний. Информативны в нем всего несколько предложений: