Алхимик

Ее ногти проскребли по моей щеке и нацелились на глаза. Я отшвырнул ее. Она врезалась в стену и снова развернулась, готовая к бою.

– Да что с тобой такое? – завопила она. – Злишься, что прошлой ночью у тебя не встал? И теперь вымещаешь это на мне? – Мэгги схватила с плиты чугунную сковороду, и лежавший на ней бекон разлетелся по всем конфоркам. – Хочешь еще, трог недоделанный? А? Хочешь? – Она угрожающе взмахнула сковородой и уставилась на меня. – Так давай!

Я отпрыгнул назад, потирая щеку, на которой остались следы ее ногтей.

– Ты спятила! Я не даю тебе взорвать себя, а ты хочешь оторвать мне голову?

– Я готовила твой чертов завтрак! – Она провела пальцами сквозь спутанные черные волосы и показала мне кровь. – Ты разбил мне чертову голову!

– Я спас твою тупую задницу.

Отвернувшись, я начал открывать кухонные окна, чтобы выпустить газ. Два из них были закрыты картонками, и с ними проблем не возникло, но одно из уцелевших заело.

– Ты сукин сын!

Я оглянулся как раз вовремя, чтобы спастись от сковороды. Вырвал сковороду из рук Мэгги, с силой оттолкнул ее и снова взялся за окна. Она не сдавалась, пытаясь зайти спереди. Ее ногти царапали мне лицо. Я вновь оттолкнул ее, а когда она захотела приблизиться, махнул сковородой.

– Хочешь, чтобы я ею воспользовался?

Она попятилась, не отрывая глаз от сковороды. Сделала круг.

– И это все, что ты можешь мне сказать? «Я спас твою тупую задницу»? – Ее лицо покраснело от гнева. – А как насчет «Спасибо, что пыталась починить плиту, Мэгги» или «Спасибо, что заботишься о том, чтобы у меня был вкусный завтрак перед работой, Мэгги»? – Она откашлялась и плюнула, попав вместо меня в стену, затем показала мне средний палец. – Сам готовь себе чертов завтрак. Больше я тебе не прислуга!

Я уставился на нее.

– Да ты тупее стаи трогов. – Я махнул сковородой в сторону плиты. – Проверять утечку газа зажигалкой! У тебя вообще есть мозги? Приём, приём?

– Не смей так со мной разговаривать! Ты, уродливый… – Она поперхнулась на полуслове и внезапно села, словно ее ударили по голове куском бетона. Просто опустилась на желтый туф. Как громом пораженная.

– О. – Мэгги подняла на меня широко распахнутые глаза. – Прости, Трэв. Я даже не подумала об этом. – Она посмотрела на лежавшую в углу зажигалку. – Вот дерьмо. Надо же. – Обхватила голову руками. – О… Надо же.

Мэгги начала икать, потом заплакала. Снова подняла на меня большие карие глаза, полные слез.

– Мне так жаль. Очень, очень жаль. – Две мокрые полоски поползли по щекам. – Я понятия не имела. Я просто не подумала. Я…

Я по-прежнему был готов к схватке, но когда увидел ее сидящей на полу, растерянную и несчастную, мое сердце оттаяло.

– Забудь об этом.

Я поставил сковороду на плиту и снова взялся за окна. В кухне появился сквозняк, и запах газа стал слабее. Когда установилась приличная вентиляция, я отодвинул плиту от стены. Все конфорки покрывал бекон, вялый и оттаявший без своей целлофановой упаковки «Нифтифриз», – полоски свинины, мраморные, блестящие жиром. Представление Мэгги о домашнем завтраке. Моему дедуле она бы понравилась. Он крепко верил в завтраки. Правда, «Нифтифриз» терпеть не мог.

Мэгги увидела, что я смотрю на бекон.

– Ты можешь починить плиту?

– Не сейчас. Мне нужно на работу.

Она вытерла глаза ладонью.

– Пустая трата бекона. Прости.

– Неважно.

– Мне пришлось обежать шесть магазинов, чтобы найти его. Это была последняя упаковка, и они не знали, когда привезут еще.

Ответить мне было нечего. Я нашел вентиль и перекрыл газ. Принюхался. Затем обнюхал плиту и всю кухню. Запах почти улетучился.

Тут я заметил, что у меня трясутся руки. Попытался достать из шкафчика пакет с кофе и уронил его. Пакет с влажным хлопком ударился о стол. Я оперся дрожащими ладонями о столешницу и навалился на них, стараясь унять дрожь. Теперь начали дрожать локти. Не каждое утро угрожает тебе взрывом собственного дома.

Хотя, если задуматься, это было даже смешно. В половине случаев газ просто не поступал. И именно в тот день, когда он появился, Мэгги решила поиграть в газовщика. Я подавил смешок.

Мэгги все еще хлюпала посреди пола.

– Мне правда очень жаль, – снова сказала она.

– Все в порядке. Забудь об этом.

Я снял руки со стола. Они больше не тряслись. Уже что-то. Я вскрыл пакет с кофе и проглотил его жидкое содержимое холодным. Кофеин успокаивал.

– Нет, мне правда жаль. Я могла убить нас обоих.

Я хотел сказать какую-нибудь гадость, но в этом не было смысла. К чему напрасная жестокость.

– Ну ведь не убила. Значит, все в порядке.

Я отодвинул стул, опустился на него и посмотрел в открытое окно. Смог над городом из рассветного желтого становился утренним сине-серым. Внизу люди начинали новый день. До меня доносились звуки: крики детей по дороге в школу; дребезжание ручных тележек разносчиков; скрежет двигателя грузовика, лязгающего, визжащего и посылающего в небо клубы черных выхлопов, которые вплывали в окна вместе с летней жарой. Я нашел свой ингалятор и сделал вдох, потом заставил себя улыбнуться Мэгги.