Алхимик

Не сопротивляйся злу; если кто-то ударит тебя по правой щеке, подставь ему левую.

Он возобновил медитацию. Мышление против материи. Мозг против тела. Двадцать минут он медитировал без перерыва, постепенно уменьшая частоту сердцебиения. Все медленнее и медленнее. Шестьдесят пять. Пятьдесят пять. Сорок пять. Тридцать пять. Медленнее. Двадцать пять. Медленнее. Пятнадцать. Десять. Пять. Одно.

Один удар в минуту.

Вот так и держи. Один удар в минуту.

Он чувствовал, какой жар ненависти идет от Рорке, но не сделал попытки сопротивляться ему; вместо этого он принял его, как прикосновение губки. Перед глазами настойчиво плыли образы, отвлекая его. Отец, пробивающий стекло окна. Дико корчится мать, выкрикивая заклинания. Коннор принимал их в себя, всасывал, не позволяя себе никаких эмоциональных реакций. Его уши были полны ядовитой смесью голосов, странных языков, заклинаний. Его отец. Его мать. Испуганные и кричащие от страха, одинокие перед приближением смерти.

Один удар в минуту.

Это была единственная мысль, которую он позволял себе. Один удар в минуту. Его мантра. Он потерял все представление о времени. Порой он мог чувствовать, как Рорке старается вмешаться, он слышал шорох его одежды, его нервное тяжелое дыхание. Затем постепенно он начал ощущать, как приближается кто-то еще.

Один удар в минуту.

Теперь до него доносились какие-то новые звуки – яростный порыв ветра, который гремел, как клекот гигантской птицы. Он вздымался до крещендо и умирал, а через мгновение возвращался с новой силой. Он несколько раз возник за стенами пещеры и, издав низкий стонущий вопль, исчез.

Это было здесь.

Один удар в минуту.

Снаружи раздался треск, словно там хлынул дождь. Но дождя не было, это звуки ветра, который раскачивал деревья, топорщил кусты, поднимал песок, пыль и швырял галькой о скалы. Потрескивание превратилось в громовые раскаты, когда ветер ворвался в пещеру и обрушился на него со всех сторон и, вцепившись в волосы, старался сорвать с места. Он дернулся, пытаясь прикрыть лицо, но безвольно висящие руки онемели; он стоял прикованный к месту.

Один удар в минуту.

Ветер пробивался сквозь одежду, он становился все сильнее и холоднее. Летящий песок сек его по лицу, по рукам. Он себя чувствовал так, словно оказался в эпицентре взрыва.

Он услышал голос, поднимавшийся до хриплого визга. Рорке.

Nema. Olam a son arebil des
Menoitatnet ni sacudni son en te
Sirtson subirotibed
Summitimid son te tucis
Artson atibed sibon ettimid te
Eidoh sibon ad
Munaiditouq murtson menap
Arret ni te oleac ni
Tucis aut satnulov taif
Muut munger tainevda
Muut nemon rutecifitcnas
Sileac ni se iuq
Retson retap

Коннор слушал, впитывая каждое слово. Хотя его обмен веществ сошел почти на нет, мыслил он по-прежнему ясно и остро и тут же понял слова, которые произносил Рорке. Это «Отче наш» по-латыни, прочитанный задом наперед.

Последовали и другие заклинания. Ветер крепчал с каждым из них, раскачивая Коннора. Окрепший порыв ветра ударил откуда-то сбоку и швырнул Коннора на пол. Он растянулся плашмя, но его собранность не нарушилась.

Один удар в минуту.

Не сопротивляйся злу. Копи энергию. Не сопротивляйся злу; если кто-то ударит тебя по правой щеке, подставь ему левую.

Копи.

В Библии сказано встречать ураган пригнувшись. Пригнуться, а не сопротивляться. Если ты позволишь себе согнуться, то не сломаешься.

Приникнув к полу, вжавшись в него, Коннор продолжал ждать. Ветер катал его по полу, бил о стены, а потом приподнял и швырнул через всю пещеру. Он с грохотом врезался в дальнюю стену, подумав, что переломал себе все кости, и, испытывая мучительную боль, рухнул на пол.

Один удар в минуту.

Он лежал неподвижно.

Из темноты выдвинулась какая-то фигура и нагнулась к нему – зловещая светящаяся фигура в развевающейся мантии с черепом на месте лица и козлиными рогами на голове; она почти вплотную уткнулась в лицо Коннора, уставившись на него пустыми глазницами черепа, а из провала рта с редкими зубами доносилось зловонное дыхание.

– Коннор, почему ты не послушал маму?

Это был его отец.

Он в ужасе отпрянул. Собранность и решительность покидали его. Череп прижался к нему плотнее, продолжая шептать:

– Она предупреждала тебя, Коннор. Она часто предупреждала тебя. Она говорила тебе – ты не знаешь, во что ввязываешься.