Алхимик. По следам Джордано Бруно

При этих словах старец вынул из-за пазухи медальон, висевший у него на шее, и надел его на Сани. Это был драгоценный камень, похожий на яшму, в форме изящнейшего цветка, будто созданного сверхчеловеческим мастерством. Сани подумал, что, возможно, это и был настоящий цветок, превращенный в камень алхимическим путем — этим способом огромное количество времени, которое Природа затрачивает на то, чтобы растения окаменели, сокращается до нескольких часов. Он почтительно попрощался с мудрецом, что потребовало от него крайне болезненного усилия, и, не оглядываясь, стал спускаться к великой пустыне Гоби.

Сверхчувства, развитые благодаря упражнениям, вели его строго на север, и, хотя в отсутствие ориентиров физическое тело склонно ходить кругами, с пути он не сбивался. Пустыня с характерными для нее обширными зыбкими равнинами и странными образованиями из обломочных пород постепенно поглощала его и пыталась переварить свою жертву, приводя в смятение психику и иссушая тело. В полдень жара стала невыносимой, и Сани, в полной мере ее ощутивший, добрался до остатков буддистской пагоды II века до нашей эры; рядом с ней сочился ручеек, несколькими метрами дальше умиравший среди песков. Место служило удобным укрытием для путников, страдавших от испытаний пустыни.

Сани заметил аскета из школы карма-йоги, предававшегося медитативному экстазу. Было похоже, что медитацией он не ограничился и потому больше напоминал покрытую пылью статую, чем живого человека.

Путник утолил жажду и наполнил кувшин. С немалым удивлением он обнаружил в складках своей одежды скромную рисовую лепешку, приготовленную по-тибетски. Он не помнил, чтобы брал что-то с собой, но его наставник на его памяти совершал и не такие чудеса.

До захода солнца Сани отдыхал, а потом, совершив подобающие жертвоприношения, вновь направился на север. За эти шесть часов неподвижный аскет с закрытыми глазами не выказал ни единого признака биологической активности.

Прилив теней постепенно заполнял низины, пока не добрался до пиков самых высоких гор. Теперь «искателя истины» в его движении направляли звезды, но ему было непросто, ведь наступление теней сопровождалось холодом, а камни, которые всего несколько часов назад раскалились на солнце, трещали, резко теряя тепло. Сани был прекрасно подготовлен к самым опасным странствиям по пустыням и диким лесам, где физическая жизнь подвергается риску на каждом этапе пути, даже во время сна или еды. Иначе он пришел бы в ужас, оказавшись здесь, посреди безграничного одиночества.

В гигантской пустыне Центральной Азии не жили ни птицы, ни насекомые, ни, вероятно, даже змеи. Всего в пяти днях пути справа текла Хуанхэ, «Желтая река», но он ни под каким предлогом не мог свернуть со своей дороги. Медленные, но непреклонные шаги приближали его к месту необычной встречи. Не имело значения, что ждало его там — добрый Учитель или же мучения и смерть; выше всего этого пребывала Истина.

Сани знал, что в этой местности ночью спать нельзя — неосторожных губит холод. Вместо этого он ускорил шаг и на ходу выполнил дыхательные упражнения, чтобы зарядить тело энергией. Он шагал всю ночь и встретил солнце словно божественное благословение. Но его путешествие чуть не прервала еще одна напасть: сильный ветер поднял песок и обжигал нос, рот и глаза. Когда очередной шквал едва не сбил его с ног, он инстинктивно схватился правой рукой за медальон, подарок гуру, и вдруг заметил, что, хотя вокруг бушуют ветры, до него не доносится ни малейшего порыва. Ободренный этим чудесным явлением, он продолжил путь, мысленно благодаря Белых Учителей Сострадания за наставления и защиту.

Солнечный диск еще не высоко поднялся над горизонтом, когда среди притихшей песчаной бури в тысяче метров впереди он увидел, как из песка вырастает колоссальное строение, похожее на огромный квадратный храм, построенный из красноватого камня и возвышающийся метров на шестьдесят. Необычайная простота и величие здания заставили путника остановиться перед ним в нескольких шагах от двери. Храм показался ему примитивным циклопическим подобием великих египетских храмов, разве что он был больше и мощнее и здесь не было египетских рельефов, колоннад или тонких деталей. Фронтон поддерживался рядом грубых колонн, больше похожих на дольмены, и на нем не было ни изображений, ни каких-либо украшений. Камни были отчасти источены песками, кое-где недоставало целых кусков, из-за чего образовались маленькие выбоины.