Альковные секреты шеф-поваров

И, подтверждая слова делом, тоже покидает бар. Еще одна артистка!.. Ну и хуй с ними. Я возвращаюсь к бару и методично приканчиваю всю заказанную выпивку, начиная с нетронутого пива Десси.

Когда-то давно
Дружили с тобой,
Теперь о тебе перестал вспоминать.
Случится опять
Открытку послать —
Короткой и вежливой будет она.
Ла-ла-ла, ла-ла, ла-ла-ла, ла-ла…

Вскоре я уже вовсю флиртую с барменшей, будучи на сто процентов уверен, что сегодня же ночью ее трахну. Она одета в черную блузку и черные лосины. Толстухой не назовешь, но определенно пышная: в просвет на животе вылезают валики студенистого пивного жирка. Прикольно наблюдать, как некоторые женщины любят показать излишки сала, играя на запретном шарме подростковой пухлявости, однако никто не обвиняет их в разжигании педофильских желаний, как в случае с иссушенными диетой худышками. Барменша пьет кока-колу из здоровенного стакана – как минимум двадцать два грамма глюкозы.

Ах, сладкая моя,
Приходи, оттянемся,
И потом не забывай,
Эх, когда расстанемся…

Я, кажется, способен в нее влюбиться – хотя бы на одну ночь.

– Можно вопрос? – Я приветливо улыбаюсь. – Ты хоть раз любовью занималась?

Любовь…

– Было дело, – говорит она, разглядывая меня с таким же холодным хищным любопытством, с каким я, должно быть, разглядываю ее. Промежный зуд, житейское дело. Дружок, поди, на заработках или в тюрьме. Или в запое.

– Ну и как, понравилось? Хочешь еще?

– А есть? – отвечает она.

Я осведомляюсь, когда она заканчивает смену, и начинаю ждать, потягивая пивко. Наконец она выходит, надевает пальто, и мы отправляемся ко мне домой.

Барменша, конечно, не виновата в моих проблемах. Но какого черта! Все мы грешники. Иногда бывает нужен козел отпущения.

Как только мы заходим в квартиру, я чувствую, что больше всего на свете хотел бы оказаться в другом месте. И в другой компании. Однако на щеках у барменши уже играет румянец. Видно, она из тех скромниц, которым предварительные ласки не нужны – вставляй и поехали. Все равно что трахать Левиафана: гребаная битва, все против всех, упражнение на выносливость. В конце концов она кончает – ура! Я с облегчением следую ее примеру. Эмоции по нулям, не считая потешенного самолюбия.

Дрянной секс, что и говорить. И все же лучше, чем давеча с Шеннон.

Шеннон…

В тот вечер я, честно говоря, с гораздо большим удовольствием поиграл бы с ней в лото. Или телевизор посмотрел… Почему так происходит? Наверное, друзья нужны больше, чем постельные партнеры.

Кей…

Вот с кем мы танцевали так танцевали!

Глядя на лежащую подо мной девушку, я думаю, что никогда бы не стал ее другом. Когда она кончала, ее повизгивания были похожи на издевательский смех: такие же пустые и никчемные, как моя жизнь.

Я совершенно не помню ее имени. Мало того, даже не помню, удосужился ли спросить, как ее зовут.

Скорее всего, не удосужился.

20 Черные пометки

Вылупилась еще одна партия цыплят. Несмотря на повторяющиеся ночные припадки, Кибби каждое утро упрямо вставал пораньше и отрабатывал смену на «Харвест Мун». Вопрос женитьбы он отодвинул на потом; более того, прекратил всякое общение с Маффи и остальными женщинами – к немалой своей гордости. Сезон был напряженным: приходилось выхаживать цыплят, убирать урожай, ремонтировать заборы. В этом и была истинная цель игры «Харвест Мун» – приучать к тяжелому созидательному труду. А не служить пособием по мастурбации. Кибби выдвинул ящик и посмотрел на самодельный календарь: ни одной черной пометки за вчерашний день!

Утро выдалось ясным и ветреным. Он выбрался на улицу и медленно повлекся вверх по Клермистонскому подъему. Ноги двигались кое-как, заложенный нос едва пропускал воздух в свалявшиеся легкие. Физическая нагрузка, однако, пошла Кибби на пользу: кислород его опьянил. Настроение слегка поднялось, хотя челюсть почему-то чертовски болела.

День прибавлялся: всего семь сорок шесть, а солнце уже отлепилось от горизонта. Небо к зениту меняло цвет с голубого на желтоватый, словно огромный вогнутый кровоподтек, к которому пристали ватные комочки кучевых облаков.

Кибби стоял на вершине холма, восторженно озираясь: душевный подъем затмил телесную немощь. С одной стороны виднелось холодное серебро залива, отделяющего город от округа Файф; с другой – горбились вершины Пентландских холмов, еще припорошенные снегом. Кибби вдохнул полной грудью.

Я не должен думать о Шеннон, или о Люси, или о Маффи… Маффи вообще не человек, а виртуальный персонаж. Я сильнее соблазна, меня не сломать! Сегодня тоже не будет черных пометок!

Довольный своей твердостью, он направился вниз, позволяя инерции увлечь себя – прямиком к зданию хирургической клиники у подножия холма.