All Flesh is Grass

“Brad,” Nancy said, “do you think it will push everyone off the earth? Everyone but the people here in Millville?”

“I don't know,” I said, rather stupidly.

“And if it does, where will it push them'? Where is there to go?”

— Послушай, Брэд,  — сказала Нэнси.  — А вдруг он сметет всех и вся с лица земли? Всех и все, кроме Милвилла?

— Не знаю,  — тупо ответил я.

— Куда он, по-твоему, толкает людей? Куда от него бежать?

“... London and Berlin,” blared the radio speaker. “Apparently the Russian people have not as yet been told what is happening. There have been no official statements. Not from anywhere. Undoubtedly this is something about which the various governments may have some difficulty deciding if there should be a statement. It would seem, at first thought, that here is a situation which came about through no act of any man or any government. But there is some speculation that this may be a testing of some new kind of defence. Although it is difficult to imagine why, if it should be such, it be tested in a place like Millvile. Ordinarily such tests would take place in a military area and be conducted in the greatest secrecy.”

«... в Лондоне и в Берлине,  — накликал между тем диктор.  — Русским, по-видимому, еще не объявлено о том, что происходит. Никаких официальных заявлений ниоткуда не поступало. Безусловно, правительствам в разных странах не так-то просто решить, нужно ли выступать с какими-либо заявлениями. На первый взгляд может показаться, что создавшееся положение не вызвано действиями отдельных лиц или правительств. Однако высказывается предположение, что это испытывается какое-то новое оружие. Впрочем, если бы это было так, трудно понять, почему местом испытаний избран городок Милвилл. Обычно подобные испытания проводятся на военных полигонах и притом в обстановке строжайшей секретности».

The car had been moving slowly down the road all the time we'd been listening to the radio and now we were no more than a hundred feet or so behind the barrier. Ahead of us, on either side of the pavement, the great windrow of vegetation inched itself forward, while further up the road the people still retreated.

I twisted around in the seat and glanced through the rear window, back toward the traffic snarl. A crowd of people stood among the cars and out on the pavement just beyond the cars. The people from the village had finally arrived to watch the moving barrier.

Пока мы слушали радио, Нэнси не спеша вела машину по шоссе, и теперь мы оказались всего в какой-нибудь сотне футов от барьера. Перед нами, по обе стороны дороги, медлительно катился все тот же огромный зеленый вал, а дальше по шоссе по-прежнему отступали люди.

Я перегнулся на сиденье и глянул в заднее окошко на оставшуюся позади пробку. Среди сбившихся в кучу машин и сразу за ними собралась толпа. Наконец-то жители Милвилла подоспели посмотреть, как движется барьер.

“... sweeping everything before it,” screamed the radio.

I glanced around and we were almost at the barrier.

“Careful there,” I warned. “Don't run into it.”

“I'll be careful,” said Nancy, just a bit too meekly.

«... сметая все на своем пути!»  — вопило радио.

Я снова посмотрел вперед  — мы были уже почти у самого барьера.

— Полегче,  — предостерег я.  — Как бы в него не врезаться.

— Постараюсь полегче,  — что-то чересчур кротко отозвалась Нэнси.

“... like a wind,” the announcer said, “blowing a long line of grass and trees and bushes steadily before it. Like a wind...”

And there was a wind, first a preliminary gust that raised spinning dust devils in the stripped and denuded soil behind the barrier, then a solid wall of wind that slewed the car around and howled against the metal and glass.

«... точно ветер упорно и неутомимо гонит гряду выкорчеванных деревьев, травы и кустарника. Точно ветер...»

И тут впрямь поднялся ветер  — первый его порыв взвил и закружил на обнаженной почве позади барьера вихорьки пыли, и тотчас налетел настоящий ураган, машину круто занесло, вокруг завыло, засвистало.

It was the thunderstorm, I thought, that had stalked the land since early morning. But there was no lightning and no thunder and when I craned my neck to look out the windshield at the sky, there still were no more than ragged clouds, the broken, fleeing tatters of a worn-out storm.

The wind had swung the car around and now it was skidding down the road, pushed by the roaring wind, and threatening to tip over. Nancy was fighting the wheel, trying to bring the car around, to point it into the direction of the wind.

Вот она, гроза, которая подкрадывалась еще с утра. Но почему-то ни молний, ни грома... я вытянул шею, косясь из-за ветрового стекла,  — в небе по-прежнему неслись разрозненные косматые клочья, словно последние обрывки отгремевшей бури.

Бешеным напором ветра нашу машину резко повернуло, подхватило, и теперь она боком скользила по шоссе  — того и гляди опрокинется. Нэнси вцепилась в баранку, пытаясь вновь повернуть машину, поставить, как лодку, против ветра.

“Brad!” she shouted.