Алла Пугачева. Жизнь и удивительные приключения певицы

Для каждого жанра был предусмотрен отдельный конкурс, где работало свое компетентное жюри. К первому туру допускался практически любой, достаточно было лишь ходатайства концертной организации. Подчас в рамках первого тура члены жюри даже выезжали смотреть артиста «на месте», т. е. в каком-нибудь провинциальном городке, где тот, собственно, и жил. Второй тур уже предполагал куда более серьезную борьбу за выход в финал. Третий же тур был самым вожделенным. Его транслировали по телевидению на всю страну. А если учесть трагичный дефицит развлекательных программ на тогдашнем ТВ, то легко догадаться, что вся страна обязательно смотрела финал конкурса. И его лауреат действительно мог проснуться на следующее утро знаменитым и даже почти богатым. Из этих лауреатов потом составляли концертные бригады, которым давали очень хорошие площадки по всей стране. В общем, без всякого преувеличения можно сказать, что на конкурсах решались вопросы артистической карьеры, славы и денег.

* * *

На Пятый Всесоюзный конкурс в октябре 1974 года Пугачёву направлял, естественно, Москонцерт. Она выбрала для исполнения две песни. Первую — ту самую «Посидим, поокаем» с подаренными ей стихами Резника. А второй была (кто сейчас ее вспомнит?) «Ермолова с Чистых прудов» — песня о войне с не самыми выдающимися стихами и мелодией, хотя последнюю и написал великий Никита Богословский (не только шедевры выдавали наши композиторы, надо признать). Слова сочинил поэт Владимир Дыховичный, отец будущего популярного кинорежиссера.

Но дело сейчас даже не в качестве песни. Сама военная тема была откровенно не Пугачёвской. Конечно, у нее еще не было в тот момент фирменного репертуара, но «любовно-драматическая» доминанта уже звенела. Однако тогда Алла не могла избежать «гражданской тематики», иначе дальше первого тура ее бы вовсе не пустили.

Когда перед конкурсом проводилась жеребьевка, дирижер Юрий Силантьев, председатель жюри, с наигранным ужасом в голосе произнес:

— Та-ак, посмотрим, кто вытянет тринадцатый номер!

Его вытянула, естественно, Пугачёва.

В «Посидим-поокаем» певица своею волей чуть изменила слова. В изначальном варианте у Резника была такая строчка: «Твои слова — как шелк сорта дорогого.». Сочетание звуков «как шелк сорта» при пении превращалось в нечто малоразборчивое, и Алла его вообще убрала. Как сама она позже вспоминала, у нее состоялось объяснение с Резником. Тот сперва «рвал и метал», но затем смирился с Пугачёвской редактурой. Ему еще много с чем предстоит смириться. А характер Пугачёвой тут уже блистает — как шелк сорта дорогого. Хотя она еще лишь второразрядная певица. Известный поэт подарил строчки — надо поблагодарить и принять как сакральный текст. Но не такова наша героиня.

Воспользуемся этим незначительным эпизодом, чтобы доказать значительный тезис: Пугачёва амбициозна до самозабвения. Каждый свой выход ей надо превратить в триумф, въезд Жанны д'Арк в Орлеан на белом коне. Ради этого она готова сама чистить конюшни и кидаться навозом в нерадивых коллег.

Если исследовать все публикации о Пугачёвой за последние сорок лет, там можно найти любые оценки певицы и ее творчества — вплоть до непечатных.

Но никто никогда не посмел обвинить ее в том, что она отнеслась к делу легкомысленно, наплевательски. Куда больше обвинений в том, что Пугачёва стремится контролировать слишком много, держать в своих маленьких руках все вожжи. А кони попадаются привередливые.

Можно назвать это качество глянцевым словом «профессионализм». Но в случае с Пугачёвой уместнее другие: раж, усердие или совсем забытое — ревность. По Далю, «ревностный — предавшийся всею душою делу» (обойдемся без «ятей»).

Именно за это и преданы ей те, кто рядом с Аллой на протяжении многих лет. Готовы терпеть многое, почти все.

Для серьезной подготовки Москонцерт выделил Пугачёвой опытного наставника-концертмейстера — Виталия Критюка. Он же сделал аранжировки ее конкурсных песен. Большинству Критюк был знаком по своему сценическому псевдониму Кретов.

По воспоминаниям многих, его отношения с Аллой не ограничились аранжировками. Тональность была задана высокая.

Тут, наконец, пришел момент «оркестровать» самую волнующую тему — Пугачёва и мужчины.

Обратим внимание на то, что у Пугачёвой практически не было близких подруг. Даже девочки, с которыми она дружила в школе и училище, не остались потом рядом с ней. Свидетельница на свадьбе, которая по традиции должна быть наперсницей, хранительницей тайн и личным «психоаналитиком», не сыграла в судьбе Аллы никакой роли, кроме росчерка пера в книге регистрации. По-настоящему близкая подруга — одна! — появится через много лет, когда Алла уже станет Пугачёвой, о чем речь впереди.