Алла Пугачева. Жизнь и удивительные приключения певицы

«Я тогда попросил Дербенева изменить там слова, — вспоминал Александр Сергеевич. — Мне казалось, что этот припев («Так же, как все, как все, как все») звучит неудачно. Но Алла сказала, что нет, у нее это хорошо получается». (Спустя несколько лет эту песню исполнит один французский певец. В его варианте в припеве будут звучать слова «такси, такси». Так он на слух воспринял русский текст.)

Скоро Зацепин услышал о том, что в картину собираются включить песни никому не известного Бориса Горбоноса. Он стал выяснять подробности, и ему сообщили, что это некий молодой парень, живущий в Люберцах. И самое ужасное, что он парализован. Но как может пишет музыку. Грех не помочь такому человеку.

Зацепин, который прекрасно осознавал свой статус, остался крайне недоволен благотворительностью за его счет:

— На «Мосфильме» я сказал, что не хочу, чтобы в фильм попали чьи-то чужие песни. Там на меня посмотрели очень косо, потому что я вот не захотел помочь несчастному мальчику. Тощая пошел к директору студии Сизову и сообщил ему, что отказываюсь от работы в этом фильме; пусть музыку к нему пишет Горбонос. Но Сизов меня уговорил, сказав, что в таком случае фильм будет закрыт, пропадут деньги и прочее.

В одном из интервью того времени Пугачёва поведала: «Я отказалась на время от гастрольных поездок как по стране, так и за рубежом. Мне необходимо поработать над новыми произведениями. Открою небольшой секрет: мой будущий репертуар пополнится песнями композитора Бориса Горбоноса, с которым я совсем недавно познакомилась, но уже успела подружиться. Мне доставляет большую радость работать с хорошими людьми.».

Однако Борисом Горбоносом оказался не парализованный юноша, а пышущая здоровьем Алла Пугачёва. Эту легенду она сочинила в соавторстве со Стефановичем. Мистификацию можно было бы счесть просто восхитительной (это в Советском-то Союзе!), если бы она была сотворена из чистой любви к музыке. Но восторги несколько заглушает шорох сберкнижки.

Стефанович настоятельно доказывал жене, что она должна петь собственные песни (после нескольких забытых ранних опытов Пугачёва больше не пыталась сама писать). Помимо творческого удовлетворения это сулило и прямую финансовую выгоду, если работать для телевидения или кино. В этом случае накапливалось сразу приятное множество пунктов, по которым должны были платить гонорары и авторские отчисления: за репетицию, за запись, за съемку и — очень немало — за само произведение. Загвоздка заключалась в том, что на телевидении и киностудиях имели право официально работать и получать деньги лишь члены Союза композиторов.

Чтобы обойти эти формальности, и потребовалась жалостливая песенка про люберецкого бедолагу. (Кстати, Стефанович тут просто воспользовался именем своего одноклассника.)

Остается неясным, как Алла рассчитывала получить гонорары за произведения чужого для нее Горбоноса. Впрочем, логика прослеживается: раз парень парализован, то прийти в кассу за деньгами сам не может. Значит, надо их оформить на другого, а он передаст. Может, даже была договоренность с настоящим Горбоносом — надо же какие-то документы предъявлять.

Пока же снимался фильм, у Пугачёвой вышла ее первая большая пластинка «Зеркало души». Очень большая. Это был двойной альбом — случай практически беспрецедентный в советской грамзаписи. Причем, он имел две версии — элитную и попроще. Первую, умеренным тиражом печатали на Московском опытном заводе грампластинок с прекрасным по тем временам качеством винила и глянцевым роскошным конвертом. Вторую — основной тираж — на Апрелевском заводе. «Зеркало души» разойдется колоссальным даже для такой страны, как СССР, тиражом свыше четырех миллионов экземпляров. На этом альбоме тоже удалось разместить три песни под авторством Б. Горбоноса.

Когда на «Мосфильме» вдруг засомневались в реальности этого самого Горбоноса, то заговорщики решили усугубить мистификацию.

«Я привел Аллу в мою съемочную группу, — рассказывал, посмеиваясь, Стефанович, — нарядил в свой пиджак, рубашку, галстук, гример сделал ей усы, парик. В таком виде ее сфотографировали. В конце концов, на "Мосфильме" провели расследование, выяснили, что такого композитора нет, но было уже поздно. Фильм выходил на экраны».

Вся эта травестийная история тоже, кстати, сомнительна. Зачем Пугачёвой-то усы приклеивать? Добровольца из мужчин не могли найти?

Потом в журнале «Клуб и художественная самодеятельность» даже опубликуют фотографии всего процесса превращения Пугачёвой в Горбоноса, что лишний раз заставит советский народ восхищаться его любимой Аллочкой, тем более, что роль Стефановича в этой буффонаде никак не будет обозначена.

В печали останется лишь один человек — Зацепин:

— Я очень обиделся на Аллу за этот обман.

Они практически перестанут общаться, а в начале восьмидесятых композитор уедет из страны и поселится в Париже.

* * *