Алла Пугачева. Жизнь и удивительные приключения певицы

Между тем ее творческие отношения с Паулсом складывались не всегда беззаботно.

«Она уже была очень популярной певицей со своими манерами, — рассказывал Раймонд Волдемарович. — И она не любила, чтобы кто-то ей делал замечания. Алле казалось, что у нее все нормально. Но иногда мне приходилось с ней спорить. Как правило, когда вопрос касался костюмов. Я выступал в смокинге, и Алла поняла, что, работая вместе со мной, ей надо немножко изменить свой стиль. В народе преувеличивали, что я ее переделал. Ничего я не перевоспитал. Просто мы кое-что сделали вместе».

Сама Пугачёва потом назовет этот свой стиль стилем «гранд-дамы»: «Мне ужасно нравилось, что я могу стать нарядной, пышной».

В какой-то момент «тройственный союз», как окрестил его Резник, вдруг нарушил маститый поэт Вознесенский.

До этого Андрей Андреевич уже попробовал себя в «массовом искусстве» и весьма успешно: достаточно вспомнить его либретто к рок-опере «Юнона и Авось», написанной композитором Рыбниковым для «Ленкома». Была еще и песня «Танец на барабане», которую сочинил тот же Паулс, а спел Николай Гнатюк. Последнее произведение стало хитом сезона, хотя собратья по перу принялись обвинять коллегу Вознесенского: мол, потрафляет наш шестидесятник дурным вкусам. (Зато «потрафление» хорошо оплачивалось.)

А затем поэт облек в стихотворную форму легенду о художнике Нико Пиросманишвили, который, согласно преданию, «продал картины и кров и на все деньги купил целое море цветов». И все для того, чтобы ублажить свою возлюбленную:

Он тогда продал свой дом,
Продал картины и кров
И на все деньги купил
Целое море цветов.

Миллион, миллион, миллион алых роз

Из окна, из окна, из окна видишь ты,
Кто влюблен, кто влюблен, кто влюблен и всерьез
Свою жизнь для тебя превратил в цветы.

Песня «Миллион алых роз», которая, по сути, стала третьей визитной карточкой Пугачёвой после «Арлекино» и «Королей», рождалась непросто.

«Поначалу к этой песне Алла вообще очень негативно отнеслась, — вспоминал Паулс. — Я помню, как она ругалась с Андреем Вознесенским. Ругалась, что этот текст ей не подходит, что это за слова такие — "миллион алых роз"!».

Надо заметить, что и мелодия новой песни показалась Пугачёвой слишком примитивной. Впрочем, для нее стало уже привычным делом вносить свои поправки.

Например, Алла в свое время подредактировала песню «Эти летние дожди» Марка Минкова. «Однажды, — говорил Марк Анатольевич, — она мне сказала: "Ты знаешь, я записала твои "Летние дожди". Тебя не было, и мне было так хорошо работать: никто на меня не давил". Поэтому существует несколько вариантов "Летних дождей". Дело в том, что я все-таки сделал тот вариант, который устраивал меня».

Потом похожая история случится с песней «Кукушка» Никиты Богословского. Композитор будет в негодовании от того, что певица без согласования с ним изменит в мелодии несколько нот. «Это не моя песня!» — воскликнет Богословский.

— Значит моя, — парирует Пугачёва (дело происходило на одном очень большом банкете). — И гонорары за нее буду получать я!

Богословский, легендарный острослов, никак не ожидал такого поворота беседы и даже не нашелся, что ответить. Не зря он за много лет до этого назвал Пугачёву «играющей певицей».

«У нее был свой подход, — продолжает Паулс. — Она знала, как ей будет удобнее. Я мог бы отстаивать то, что написал, но я этого не делал: поскольку все-таки это эстрадный жанр. Хотя в некоторых песнях по сравнению с моими оригиналами есть некоторая вольность».

Сама Пугачёва спустя много лет будет с улыбкой вспоминать: «…Я упиралась рогом на "миллион роз". Как я ее не любила! Чем больше я ее не любила, тем популярнее она становилась».

Когда автор этих правдивых строк спросил у маэстро, какие же из его песен Алле нравились, тот ответил после паузы:

— Нет, она всегда старалась про мои песни в моем присутствии сказать что-то пренебрежительное. Это такой ее стиль, барский, что ли — всех под себя. Хотя она понимала, что у публики она имела успех большой с этими песнями.

Однако пугачёвский «рог» мог появиться по совершенно отдельной причине. Дело в том, что в 1968 году Лариса Мондрус, которая тогда жила в Риге, спела песню на латвийском языке с очень сложным названием: «Davaja Marina meitinej muzinu». Это была грустная песня про девушку на ту самую мелодию, которая через пятнадцать лет обрастет розами. Сочинил ее совсем молодой Раймонд Паулс. Вот ее припев:

Davaja, davaja, davaja Marina
Meitenej, meitenej, meitenej muzinu
Aizmirsa, aizmirsa, aizmirsa iedot vien
Meitenej, mejtenei, meitenei laimiti…

Даже не зная латышского, можно легко напеть его на известный мотив. Только надо верно расставлять акценты. Скажем, в имени «Марина» ударение на последний слог.