Аллегро на Балканах

– Ступайте, голубчик, – ответила Ольга, и, когда лакей вышел и закрыл за собой дверь, добавила: – Ну вот и все, Павел Павлович, отпрыгался Петрушка. Теперь все зависит от того, насколько порядочным человеком окажется новый император Франц Фердинанд…

Канцлер ответил:

– Мы с вами выстроили такую внешнеполитическую конструкцию, что непорядочность не принесет новому правителю Австро-Венгрии никаких дивидендов, разве что проблемы. Пожалуй, для подстраховки пора давать команду переместить на рубежи развертывания в Сербском королевстве корпус морской пехоты вашего супруга, кавкорпус генерала Келлера и армию господина Плеве. В Проливах им точно уже делать нечего. Там и территориальной армии господина Куропаткина хватит для всех дел с большим избытком.

– Вы считаете, что это необходимо? – сомнением спросила императрица. – А вдруг кто-нибудь попытается оспорить у нас Константинополь?

– А у кого на это хватит желания и, главное, возможностей? – спросил канцлер. – Ваш дядя Берти в это дело не полезет, ибо прекрасно знает, с какой стороны бутерброд намазан маслом, а с какой – горчицей. Греки – это даже не смешно: против всей греческой армии хватит пары болгарских дивизий или одного нашего армейского корпуса, после чего Греция перестанет существовать. И в Афинах это знают. А уж о том, что Проливы у нас может попытаться оспорить Италия, говорить и вовсе не стоит. Не по Сеньке шапка. Что, конечно же, не отменяет необходимости укрепить Дарданеллы и держать там достаточное, но не избыточное, количество войск.

– И вы, Павел Павлович, считаете, что войска, отводимые из зоны Проливов, необходимо перебросить в Сербию, а не вернуть на территорию Российской империи? – сказала императрица.

– Именно так, – подтвердил канцлер. – Главные события сейчас будут развертываться на территории Австро-Венгрии, и наш ударный кулак лучше перевести поближе к Белграду, чтобы одним своим видом он вразумлял разных умников, желающих устроить на Балканах очередную смуту. Ретивое при передаче власти может сыграть не только в венграх, но и в хорватах, которым не понравятся передача Сербии Боснии и Герцеговины и последующий размен территориями. Там тоже может случиться мятеж – наподобие того, что только что пресек в Белграде товарищ Баев. Хорватские националисты способны поднять бучу по Боснийскому вопросу точно так же, как сербские радикалы собирались взбунтоваться из-за того, что королева Елена отдала Болгарии Македонию. И опять будут убийства, резня, сербская кровь потечет рекой – ибо никаким другим способом на Балканах свое возмущение не выражают. И если сербы еще хоть как-то стыдятся этой дикости, то хорваты и венгры выставляют ее напоказ как предмет гордости.

– Ну что же, – сказала императрица, вздохнув, – значит, быть посему. И даже если все обойдется без войны, мы продемонстрируем сербам и всем прочим, что никогда не бросаем своих друзей при первых признаках наступления беды, а встаем с ними плечом к плечу. А сейчас я хотела бы обсудить с вами еще один вопрос. Так как император Франц-Иосиф умер, всем нам, монархам Старого Света, наверняка поступит предложение присутствовать на его похоронах. По сути, это может превратиться в еще один Венский конгресс – сборище коронованных особ со всей Европы, встречи, переговоры, интриги и составление тайных комплотов. Будут там и представители свергнутых французских династий… и если нынешние республиканские правительства Франции ставят целью повсеместное устройство революций и свержение монархий, то почему бы нам с вами не поработать в прямо противоположном направлении, реставрировав во Франции монархию? Подумайте, пожалуйста, как это можно устроить. А бабуинов, приказавших убить душку Франца Фердинанда, я хотела бы отдать под международный трибунал с последующим повешеньем за шею до смерти. Ничего другого все эти деятели и не заслуживают.

10 сентября 1907 года. 17:03. Великобритания, Лондон, Белая гостиная Букингемского дворца.

Присутствуют:

Король Великобритании Эдуард VII (он же для друзей и близких Берти);

Первый лорд адмиралтейства – адмирал Джон Арбенотт Фишер (он же Джеки);

премьер-министр Его Величества сэр Генри Кемпбелл-Баннерман;

министр иностранных дел Великобритании Эдуард Грей.

Известие о смерти Австро-Венгерского императора Франца-Иосифа потрясло Европу как предвестник грядущих перемен. В Берлине и Санкт-Петербурге восприняли это событие как знак правильности своего курса, в Париже – как крушение всех надежд, в Лондоне – как повод провести ревизию своих интересов.