Аллегро на Балканах

Наследник престола принц Уэльский Георг.

Чтобы замаскировать важный разговор с сыном, король пригласил его и его супругу Марию Текскую на семейный ужин. Разговор за столом был ничего не значащей светской болтовней без малейшего политического подтекста, вредно влияющего на пищеварение, и поэтому никто из королевского семейства ничего не заподозрил, и даже сердце ни у кого не екнуло. И вот после десерта отец и сын оставили дам перемывать косточки общим знакомым, а сами удалились в курительную комнату подышать свежим никотином. И только тут, за закрытыми дверями, король преобразился, превратившись из вальяжного лентяя и сибарита в старого, но все еще смертельно опасного льва.

– У меня к тебе очень важный разговор, сын мой, – сказал он, усевшись в кресло, немного растерявшемуся принцу Уэльскому, – садись напротив и слушай меня внимательно.

– Да, отец, – ответил сбитый с толку Георг, присаживаясь на указанное место, – я тебя слушаю.

– Обстоятельства сложились так, что ты и твоя жена не сможете быть нашей Великобритании хорошими королем и королевой…

– Но почему, отец?! – вскричал принц Георг. – Что я такого сделал, что ты говоришь мне такие слова?

– Не сделал, а сделаешь, – поправил сына король. – Ты неплохой парень и добрый сын, но в тебе есть все задатки для того, чтобы во время твоего правления политика Великобритании снова свернула на тропу твоей бабушки. Зная историю будущего, тебе не будут доверять ни в Санкт-Петербурге, ни в Берлине, ни в Вене, а в Санкт-Петербурге в особенности, потому что и историю другого мира там знают лучше, и нагадил ты там гораздо гуще…

– Но, отец! – воскликнул отставляемый наследник, – политику Великобритании определяют премьер-министры, а король должен только сидеть на троне и лишь иногда выступать перед Парламентом с тронной речью.

– Ой ли? – иронически прищурившись спросил сына король Эдуард. – А королевские прерогативы британским монархам на что даны? Когда премьер-министр начинает ошибаться с определением политики, то его пинком следует вернуть на правильную колею или вообще поменять скакуна прямо на дистанции. Но ты так не сможешь. Напротив, ты будешь таким королем, который во всем пойдет на поводу у своих премьер-министров, и это может закончиться печально и для тебя, и для Великобритании. И не смотри, пожалуйста, на сэра Генри: он стар, болен, и проживет еще максимум полгода. Все остальные премьеры на этом посту будут гораздо хуже, и, самое главное, они некритически впитали в себя идеи моей матери, что может очень нехорошо закончиться для нашей Империи. Да ты и сам такой, поэтому даже если захочешь использовать свои королевские прерогативы, то не поймешь, где надо применить узду, а где кнут. Тори – она совсем другая. На поверхности тишь да гладь, а в глубине кремень. Если дела будут касаться каких-либо мелочей, то она будет сидеть на троне и улыбаться, но если речь зайдет о чем-то важном, она, не колеблясь, пустит в ход всю свою власть и влияние.

– Ты хочешь сделать королевой сестрицу Тори? – с удивлением спросил Георг. – А не Луизу и ее заносчивого муженька, провалившего в своей жизни все, что было возможно?

– О, Луиза с ее супругом были бы для Великобритании даже худшим вариантом, чем ты, – хмыкнул король, – как, собственно, и Мод, тем более что она уже замужем за суверенным королем. Зато Тори сделана из совсем другого теста. Мне даже немного жаль, что она так и не смогла выйти замуж и продлить себя в потомстве. Но, с другой стороны, так даже лучше, ибо наследовать ей будет кто-то из твоих детей: Эдуард или Георг…

– А почему кто-то, отец? – спросил принц Уэльский. – Ведь Эдуард – старший из моих детей, а значит, ему и быть королем Эдуардом Восьмым…

– Все дело в том, что в двадцатом веке мы не имеем больше права жить по прежним законам – ответил король. – Наследовать действующему монарху должен не самый старший принц или принцесса из всех существующих, а тот, кто наилучшим образом сможет использовать свои королевские прерогативы. И принимать решение о том, кто соответствует этому правилу, а кто нет, должен действующий монарх, выбирающий своего преемника из всех возможных кандидатур. Демократии, прости меня, сынок, в этом вопросе не место. В настоящий момент твои дети слишком юны для того, чтобы понять, кто из них будет лучшим монархом, а кто не совсем. Закладывая в нашу политическую конструкцию этот прецедент, я хочу добиться для Великобритании счастья и процветания. Я хочу, чтобы ты понял это и последовал примеру русского принца Михаила и своего сербского тезки Георга, которые уступили свое право наследовать престол сестрам, и при этом стали их самыми верными подданными и активными помощниками.