АЛЛЕГРО VIDEO. Субъективная история кино

— Вам не трудно было найти понимание в решении этой трагической темы «Катыни» с теми русскими, с которыми вы работали над фильмом?

— А почему бы нам друг друга не понимать? На варшавскую премьеру «Катыни» приехали члены «Мемориала», из Парижа приехала Наталья Горбаневская — мне хотелось, чтобы они увидели этот фильм, хотелось услышать, что русские о нем думают. Ведь нас объединяет одно: все мы — и другого мнения быть не может! — считаем Сталина преступником, и вот лучшее тому доказательство: возле могил польских офицеров в Катыни, в том же самом лесу лежат трупы людей других национальностей, там и русские, и украинцы, и белорусы, и все они уничтожены в одно время — в период Большого террора, только польские офицеры обнаружены, а эти нет. И нестыковка тут может быть только одна: мы свои могилы раскопали, а вы свои — нет. Россия должна залечить рану, оставшуюся от Сталинской эпохи. И если бы мой фильм мог этому посодействовать, мог стать шагом на пути к «закрытию» этой темы, я был бы счастлив.

— Нашли ли вы, снимая этот фильм, ответы на все вопросы?

— Что касается фактов, связанных с этим преступлением, деталей, дат — все это подробнейшим образом документировано: документы есть и в российских архивах, впервые их привез в Польшу Горбачев, и это были важнейшие документы: на них стоит подпись Сталина, приговаривающего польских офицеров к смерти. Существуют фотографии Катынского леса — каким он был тогда. Оставался один вопрос: в каком году было совершено преступление — в 1940-м или 1941-м? Если в сороковом — это дело рук Советов, если в сорок первом — немцев. Но лес был сфотографирован с самолетов, на снимках, найденных в Америке, в архивах Гувера, там стояли даты, и все сомнения таким образом отпали. У меня же была проблема иного толка: кто должен стать героем моего фильма? И я решил, что героями будут, конечно, и мужчины — польские офицеры, но главным образом — женщины. Почему я так решил? История моего отца обрывается в тридцать девятом году: он ушел на войну, и потом мы получили одно письмо из Шепетовки и затем второе — из Старобельска (отец был в Старобельском, а не в Козельском лагере); после этого он исчез из поля моего зрения. А мать всё время верила, что отец вернется. Поэтому женские образы были мне ближе, их легче было показать.

— Можно ли сказать, что в каком-то смысле можно изучать историю Польши при помощи фильмов Анджея Вайды?

— Я не только отвечу утвердительно — я скажу, что это уже сделано. Я сделал пять фильмов для французского канала «Плюс», в которых рассказывается история Польши на материале моих собственных фильмов. В моих фильмах история Польши начинается с легионов Домбровского, которые в Италии сражаются за свободу Польши в составе войск Наполеона, а заканчивается Лехом Валенсой, в 1980 году собственноручно подписывающим на Гданьской судоверфи соглашение с правительством. К этой панораме польской истории будет еще добавлен фрагмент из фильма о Катыни.

— Что Вы думаете о Сергее Гармаше, который сыграл в вашей картине одну из важных ролей?

— О Сергее Гармаше я всегда говорю с большим удовольствием. Это один из самых замечательных актеров, с которыми мне довелось в жизни встретиться. И вот что для меня было самым любопытным. Польские актеры смотрели на него с огромным интересом: какая у него богатая душа, как он двигается, говорит, они видели в нем образец подлинной, высокой человечности. Он просто фантастический актер. И самое главное: я очень ему благодарен за то, что он согласился участвовать в этом фильме. Ведь он мог посчитать, что фильм будет неоднозначно воспринят и вовсе не обязательно в нем сниматься. Но Сергей ни секунды не колебался, сразу сказал: да! И это было прекрасно. Это значит, он хочет того же, чего и мы: чтобы мы не только делали совместные фильмы, но и жили вместе, как добрые друзья, чтобы отбросили все то, что у нас за спиной. А чтобы это осуществилось, нужно делать фильмы на эту тему — показать, какова была правда тех времен.

— Если говорить о фильме «Аир» — какая из ваших картин ближе всего к ней? Может быть, «Всё на продажу»?