АЛЛЕГРО VIDEO. Субъективная история кино

Пол Верхувен — убойный микс небожителя с крутым ремесленником, и, кажется, в кино он может всё. Всегда рубит наотмашь, его резкий, словно взрезающий скальпелем ткань реальности, стиль, его язвительный черный юмор, его намеренная неполиткорректность умудряются выживать при любых обстоятельствах, которые иной уроженец Старого Света не выдержал бы под натиском Голливуда. Там, после «Робокопа», он стал королём, даже его коммерческие провалы (см. «Showgirls») спустя время воспринимаются как недооцененные шедевры. При этом он может, спустившись с калифорнийских высей, взятых «Основным инстинктом» и «Вспомнить всё», вернуться домой и снять пронзительную в своей неприкрытой наготе исторической правды, чисто голландскую картину «Черная книга», и превратиться из Пола Верхувена в Пауля Ферхофена — пусть настоящие знатоки меня поправят и объяснят, как именно надо правильно переводить на русский его имя. Как и все поистине великие, получив возможность просто, без всякой особой цели поболтать с журналистом, он делает это охотно, заинтересованно, без тени высокомерия и позы. Эта беседа, состоявшаяся спустя примерно год после каннского успеха фильма «Она», проходила в более чем экзотическом интерьере — в благоухающих райскими запахами садах знаменитейшей, воспетой даже Полом Маккартни, гостинице-дворце «Мамуния» в Марракеше, во время очередного кинофестиваля, куда нас занесла судьба.

Он

— По-моему, после фильма «Она» для вас этот год особенный. Вы, наверно, вновь и вновь делаете «перезагрузку» своей творческой карьеры.

— Да, да. Я этого не ожидал, иногда жизнь идет не в том направлении, на которое ты рассчитывал. Видите ли, я не снимал фильмов, наверно, лет пять. За это время я кое-что сделал для телевидения, но не снял ни одного фильма. И я очень рад, что мне подвернулся шанс снять этот фильм во Франции. Вы же знаете, что я приложил массу усилий, пытаясь снять «Азазеля» по роману Бориса Акунина. Мы ездили в Петербург на поиски натуры, но почему-то из-за путаницы в контрактах, из-за каких-то манипуляций, но не из-за режиссуры (смеется), из-за всех этих американских штучек, съемки сорвались. И мне очень жаль, «Азазель» — отличный роман, Акунин — очень интересный писатель.

— Что вы скажете о героине фильма, которую играет Изабель Юппер? Кто она в большей мере — жертва или победитель?

Думаю, она отказывается быть жертвой. И наверно, Изабель выражает это в образе: «Даже если я жертва, я отказываюсь чувствовать себя жертвой». И даже после изнасилования она отказывается выслушивать какие-то слова в знак сострадания. Я имею в виду ту сцену, когда они все сидят за столом, и она говорит: «Тут меня вроде бы изнасиловали». Мы-то знаем, что она подверглась настоящему изнасилованию, не «вроде бы». И все начинают говорить: «Ой, какой ужас» и тому подобное. А она замыкается в себе, не желает слышать каких-то слов сострадания. Она хочет подвести под этим черту. И тут она говорит: «Давайте закатим ужин». Она хочет перевернуть страницу и жить дальше. У этой женщины очень сильный характер. Конечно, в молодости она перенесла много несчастий, она смогла выжить. И отчаянно старается даже из негативного опыта извлечь что-то позитивное.