АЛЛЕГРО VIDEO. Субъективная история кино

В биографии каждого крупного режиссера наступает момент, когда он распахивает двери своей мастерской. Киномастерская с ее перенасыщенностью посторонними людьми, неотвратимой властью денег, необоримыми требованиями возраста и проч., согласитесь, гораздо более киногенична, чем кабинет писателя или даже захламленный пентхаус художника со скучающими натурщицами, набросившими шаль на плечи. Китано, безусловно, художник крупный, хотя именно в его натуре трудно было опознать рефлексирующего автора, предлагающего нам вместе с ним поглядеть в собственное отражение — что-что, а поза кокетничающего маэстро — это не про Китано. И тем не менее со временем, после грандиозного успеха картин, сделавших его всемирно знаменитым (от «Фейерверка» до «Кикудзиро», от «Сонатины» до «Кукол»), такой фильм появился, да еще и с названием, отвергающим сам факт переноса ответственности за собственные кинодеяния на «альтер эго», роль которого у Феллини исполнял Мастроянни, а у Трюффо — Жан-Пьер Лео. Этот фильм поименован с беспощадной откровенностью, от первого лица: «Такешиз'» — то есть «я» Китано, удвоенное, утроенное самой необходимостью лицедействовать в различных обличьях, открыто идти на компромиссы с обветшавшим от бесконечного употребления жанром «якудза», смирившегося с идиотической топорностью бесконечных телешоу, эксплуатирующих Богом подаренный имидж немногословного скуластого сфинкса с немигающим правым глазом. Того самого Китано, который, на радость кинофанам всех фестивалей мира, умеет одномоментно превратиться из робеющего перед детской наивностью скромняги в киллера с оскалом бойцовой собаки. Того самого Китано, которого именно этот имидж превратил в своего рода визитную карточку японского героического характера конца XX века. Так ли это на самом деле или нет — другой вопрос, но Китано с его страстью к публичности, обречен на то, чтобы «хвост» его имиджа «вилял» его недюжинным талантом. Собственно, об этом очень талантливый, хотя и не во всем получившийся фильм «Такесис». Это своего рода его бортовой дневник или «черный ящик», если хотите, содержимое которого он и предъявляет зрителям. Жанр, согласитесь, рискованный. Монолитная энергетика «Дзатоити» и могучая лирика «Кукол» взболтаны здесь в не вполне пригодном для немедленного употребления стилевом коктейле, но зато — сколько тем для рассуждения, зацепок для воображения, актерского креатива, который порой во сто крат важнее композиционной цельности… Мы разговаривали с Китано не раз и не два, начиная как раз с венецианской премьеры «Кукол» в одном из венецианских шатров под пристальным наблюдением удивительного человека и блестящего профессионала — Ричарда Лормана, который всегда, на протяжении двух десятилетий, был его пресс-агентом. Он же привез Китано на Московский кинофестиваль в 2007 году. Точно так же, как и в 2002 году, по-моему, в том же самом шатре мы вели беседу с Китано о фильме «Последний беспредел» уже в году 2017-м и точно так же с нами был Ричард и его верный помощник Федерико Манчини. «Был», действительно «был», Ричард ушел из жизни буквально через несколько недель после этой встречи. Спасибо ему за Такеши, вряд ли бы я смог представить вам сейчас краткую хронику наших встреч без его профессиональной помощи. И Китано это понимал, как никто.