Аллегро

— Хай, хай, здравствуйте… — смело варьируя чужими иностранными словами, путаясь в них, лепетал американке старшина. — Я это, за вами госпожа лейтенант… Ком цю мир. Скорее поехали. Нас ждут… — для пущей доходчивости жестикулировал руками, языковую абракадабру сдабривал улыбкой и бодрыми, ласковыми, но требовательными обертонами в голосе.

Гейл это и видела и, главное, как музыкантша, слышала напряжённый, спрятанный подтекст. Пока ответно улыбалась, силилась понять смысл непонятных для неё слов, смысл непонятной просьбы. Хайченко, вдобавок, как для глухонемой, показывал ей руками, чтобы она заканчивала размышлять, переставала глазки строить, скорее выходила из машины. Она вроде поняла, о чём он её просит, кивнула головой и тронулась с места, благо проезд для неё освободился. Въехала под застывший вверху шлагбаум, двинулась на стоянку. Константин Саныч, всё так же держась за окно, дипломатично улыбаясь, бежал рядом, не отцеплялся, сопровождал, как «ребята» приказывали-наставляли. Машина остановилась. Константин Саныч галантно открыл дверь… Помогает даме выйти, захлопнул дверцу, и, неожиданно для Гейл подхватил её под руку, почти понесёт в обратную сторону.

— Увот зэ мэте, сэр? — с приклеенной улыбкой изумилась она.

— Одну минуточку, госпожа лейтенант, — потея от страха за свои бесцеремонные действия, с улыбкой, по-русски отвечал ей Хайченко. — Не волнуйтесь. Нет проблем. Всё в порядке. Мы быстренько. Всё будет хорошо. Приказ командования.

— Стопт-стопт! — деликатно пыталась сопротивляться Гейл. — Ай доунт андерстенд… Ноу зиз вей… Тэн о, клок, нау! Ай-м вери бизи!

Игнорируя всяческие её бизи-визи, слегка приобняв за талию, легко преодолевая сопротивление, Хайченко почти нёс девушку. Она продолжала передвигать ножками в красивеньких своих форменных туфельках, но могла бы и не стараться. Со стороны легко можно было понять, — двое влюблённых решили вдруг срочно уединиться или в ЗАГС побежали. А почему и нет? Если надо и очень хочется, пожалуйста. Им и не помешали. Даже и не оглядывались на них! Возможно их общие улыбки не допустили.

— Вы не бойтесь, Гейл. Ноу проблем, — забалтывал, не давал ей говорить Хайченко. — Всё в порядке, всё о кей! Мы сейчас, быстренько. Вот тут наша машина, за углом… Сюда… Сейчас…

Они уже выбежали на улицу, чуть пробежали по ней, свернули за угол, подбежали к жёлтому такси, «Волга», припаркованному возле тротуарного бордюра. Оной рукой дёрнув ручку дверцы, другой подсаживая спутницу, Хайченко наконец упал с ней рядом, на заднее сидень, захлопнул дверь.

— Уфф! — выдохнул он. — Ну, слава Богу! Гони, шеф. Быстро! — начальственно приказал водителю.

Тот, через плечо косился опасливо.

— Куда?

— Как куда? — оглядываясь по сторонам, изумился Хайченко, застыл, тупо глядя в наглые, пустые глаза водилы. — Тебе же сказали — туда и обратно… Заплатили же! Ну?!

— Я не подписывался под криминал. — Отрезал водитель.

Услышав единственное знакомое на слух слово, Гейл сильно всполошилась.

— Оу!.. Вот дид хиз сэй, сэр? Вэа зиз крим, драйвэ? Рашен мафия? Вэа? Оу!.. Бомб?! Терроризм?

Тут и Хайченко испугался. Ситуация выходила из-под контроля, грозила не только провалом, но и международным конфузом. Главное, перед своими товарищами музыкантами Хайченко не должен был облажаться — доверили.

— Ноу, мафия, ноу! Что вы, какой бомб? Нихт-нихт! — как заведённый, крутил Хайченко головой от Гейл к водителю, успевая вкладывать в слова положенную эмоциональную окраску водителю: — ну, ты и дурак! — и обратно к Гейл. — Нет здесь террористов! Какие террористы? Он шутит, Гейл. Ты что, охрен… — набросился было на водителя, но спохватился перед девушкой, опять прилепил улыбку, теперь уже только для водителя… — У нас съёмки «Воен-TV» в полку, понимаешь? Она выступает… забыла… не туда приехала. Мы опаздываем. Я адъютант командующего, я отвечаю! — и вдруг грозно воскликнул. — Гони, тебе сказали. Приказ у меня, понял? Сорвёшь, под военный трибунал у меня пойдёшь.

— Какой трибунал?! — всполошился водитель, но нашёлся, отмазался. — Я не военнообязанный.

Хайченко уже владел вопросом, рокотал командирским голосом.

— Не волнуйся, обяжем. Гони!

Секунду подумав, водитель озвучил дополнительное требование.

— Полштуки добавишь, поеду.

Такого прозаического, по сути подлого, поворота Хайченко не ожидал.

— Сколько? — голосом обиженной торговки с рынка, пропел он. — Ты, крохобор!.. Прокурор тебе… — но опомнился, спохватился. — Конечно, добавим. — Косясь на девушку, твёрдо заявил он. — Йес! Ноу проблем. — Запутался в языках, чертыхнулся, перешёл на родной. — Жми на газ… — рыкнул на водителя, а девушке пропел мягким голосом. — А за лимузин свой, Гейл, не беспокойтесь, у нас не пропадёт. Всё ж под контролем. Там охрана. Да! Львы, я говорю, там охрана! Тигры! Наши тигры, проверенные. О, кей!

Водитель, в тонкой усмешке округлив глаза отвернулся, завёл мотор, включил передачу…

Лицо девушки посветлело, она поняла мирное для себя, кажется, разрешение ситуации, переспросила:

— О, кей? Риэли?

— Конечно, яволь! — угадал вопрос Хайченко. — У нас всё о, кей!

Утро.