Аллен Даллес

Что же касается Аллена, то Лансинг просто распорядился о переводе его из Берна в Париж. Покидая Швейцарию, Аллен написал итоговый доклад Государственному департаменту, в котором сосредоточил основное внимание на опасности международного большевизма, считая, что государства, участвовавшие в мирной конференции, должны оказать ему вооружённое сопротивление хотя бы небольшими силами, которые поддержали бы внутренние антибольшевистские формирования⁶⁴.

В Париже А. Даллес был включён в состав комиссии по границам, задача которой состояла в составлении проектов новых границ в Европе, главным образом в связи с образованием новых государств — Польши, Чехословакии, Югославии, распадом Австро-Венгрии на два государства и урезанием территорий остальных побеждённых стран. Занимался Аллен главным образом границами Чехословакии, но, как он вспоминал, «работал и над проблемами, связанными с революцией в России и мирным урегулированием в Центральной Европе»⁶⁵.

Аллен поселился в фешенебельном отеле «Крийон», который стал резиденцией американской делегации.

Поначалу Аллен решил в основном жить в своё удовольствие. Любитель женщин, он стал регулярным посетителем самого элегантного и дорогого парижского борделя «Ла сфинкс» на Монмартре. Это был действительно знаменитый публичный дом, ибо он был расположен в треугольнике литературных кафе и пользовался популярностью у художественной богемы. Правда, в основном он стал известен в начале 30-х годов, но и десятилетием ранее его посещала изысканная публика. Французский журналист и искусствовед так писал об этом заведении: «Все, кто бывал в “Сфинксе”, помнят тихую атмосферу деликатного, любезного и изысканного участия, царившую в рассеянном розовом свете с огромным холлом первого этажа, где клиентов встречали девушки, одетые в лёгкие платья. Для многих художников, писателей, журналистов, актёров это заведение стало чём-то вроде клуба. Здесь назначались встречи, сюда заглядывали поболтать за стаканчиком в баре»⁶⁶.

Такая непринуждённая обстановка с последующим уединением с доступной (хотя и за высокую плату) девушкой безусловно нравилась Аллену сама по себе, но очень скоро он понял, что может использовать встречи в борделе и для служебных целей — для завязывания полезных знакомств и получения важной, в некоторых случаях даже секретной, информации. Но главным было даже не непосредственное получение информации, а установление связей, которые могли пригодиться самым неожиданным образом. Это было тем более важно, что в борделе бывали такие знаменитости, как Эрнст Хемингуэй, Марсель Пруст, Генри Миллер, Пабло Пикассо и даже принц Уэльский, будущий король Великобритании Эдуард VIII. Плотское удовлетворение было при этих посещениях не самым главным, хотя им отнюдь не пренебрегали, но всё же важнее были контакты богатой и тщеславной элиты⁶⁷. Понятно, насколько это было важное место для собирания самой различной информации, в основном пустой, но иногда исключительно важной.

В кругах знакомых ходили слухи, что Аллен во время Парижской конференции сблизился с некой дамой (естественно, не в публичном доме), которая от него забеременела, поговаривали о свадьбе. Однако старший брат смог убедить Аллена, что ему ещё жениться рановато, тем более на француженке с сомнительными связями. В результате была найдена некая денежная сумма, которая оказалась достаточной и для аборта, и для того, чтобы, получив возмещение «морального ущерба», эта дама перестала с Алленом встречаться⁶⁸.

Это отнюдь не значит, что Аллен в Париже бездельничал. Он участвовал в заседаниях комиссии по пограничным вопросам, вносил свои поправки и уточнения. Он продолжал исправно выполнять, в частности, задания по определению границ Чехословакии, в состав которой была включена Судетская область с преимущественно немецким населением. Аллен понимал, что этим решением и другими постановлениями победителей нарушается провозглашённый президентом Вильсоном принцип права наций на самоопределение. Однако этот абстрактный принцип противоречил установкам лидеров западноевропейских держав, которые стремились максимально наказать страны Четверного союза, потерпевшие поражение в войне.

Молодой дипломат понимал, что вырабатываемые в Париже условия послевоенного мира создают новые противоречия. Он однажды заявил, что пограничная комиссия превратила Чехословакию «в банан, лежащий на лице Европы» (видимо, имелась в виду форма новой страны на географической карте, напоминавшая ему банан)⁶⁹. Он, разумеется, никак не мог предвидеть дальнейшее развитие событий, которое привело к тому, что Мюнхенское соглашение 1938 года как раз по поводу передачи Судетской области из Чехословакии в состав Германии стало одним из важнейших событий на пути к будущей Второй мировой войне.