Алло, милиция?

Тот попробовал подняться с кушетки, куда его уложил ученик, но тотчас скрючился.

– Ёо-о-о… Ты мне шары отбил! Совсем идиот?!

– Я же не нарочно…

– Не наро-очно, – передразнил тренер. – Как маленький. Ещё скажи – оно само.

– Оно само так получилось. Может, мне больше вообще не приходить в спортзал?

– Ишь чего вздумал – откосить? – тренер наконец разогнулся. – У нас в феврале встреча с погранцами и ментами. Те по яйцам лупят, как садюги, два раза просить не надо.

– Но вы же до февраля мне объясните, куда можно бить, куда нельзя…

Тренер пару раз присел и осторожно пощупал свой пах.

– Фаберже синими будут. Но вроде обошлось. Сука ты, ученик. Но – талантливая сука. Короче, ментов можно и нужно бить куда угодно. Но только в спортзале – в додзё. На улице ни в коем случае – статья. Да ты и сам скоро станешь ментом, поймёшь – за что их не любят. Договоримся так. Жду тебя здесь в десять часов второго января. Позанимаемся. Поговорим за жизнь.

– Ос, сэнсей.

– Так-то лучше. Кстати, тебе есть с кем Новый год встретить? Если что…

– Есть. Спасибо.

– Дать полотенце для душа?

Егор с некоторым удивлением обнаружил, что не особо вспотел. А пока таскал волоком и приводил в сознание тренера, так даже и успел остыть.

– Нет, спасибо. Я уж в общежитии.

– Стой! Чуть не забыл. У тебя талоны на питание должны были кончиться.

– В вещах у себя не обнаружил. Буду обязан.

Он вышел на улицу, приятно отягощённый пачкой талонов в столовую. Каждый обеспечивал питание в столовке, хватало на январь и февраль. Призрак голодной смерти несколько отступил.

* * *

По праву отдежурившего, Лёха приплёлся в РОВД довольно поздно – к обеду, в гражданской куртке, слегка зашитой на спине, куда угодил кусок витрины. Рассказ Димона об одёжном Клондайке на «Верасе» породил надежду прибарахлиться там, возможно – недорого. Дешевле, чем у фарцовщиков. Тогда можно и старую выбросить.

Рядом с кабинетом обнаружилось нездоровое оживление. Вася-Трамвай в окружении заместителя Папаныча и других оперов что-то возбуждённо втолковывал коллегам, яростно жестикулируя.

– …Он мне и говорит: главное – не колитесь. Держитесь, как партизаны на допросе в гестапо. Ну, я сразу прибежал…

– Что стряслось? – спросил Лёха.

– Шефа в прокуратуру увезли. Трамвай видел. Давидович! У тебя сильно рыло в пуху? – спросил Папанычев зам.

– Не больше чем у других. Работаю мало, не успел… А хрен его знает! Они же по любому поводу могут раздуть до небес.

Все согласно кивнули.

Вообще-то, уголовный розыск в прокуратуру вызывают редко. Как правило, это связано с необоснованным отказом в возбуждении уголовного дела, написанным скрепя сердце, чтобы не портить статистику раскрываемости намертво повисшим глухарём и не создавать себе лишней работы. Тут всё просто. Надзирающий прокурор читает отказной материал и обнаруживает, что похищенное у гражданки N меховое пальто помнит Деникина, заношено до дыр и потому не представляет материальной ценности, отчего содеянное не является преступлением в силу малозначительности ущерба. Вызванная в прокуратуру заявительница N рвёт и мечет, объясняя, что пальто новое и стоит больше, чем в сумме зарплата среднего инженера за год. Постановление отменяется, сыщик получает нагоняй, возбуждается уголовное дело, и спустя полгода после происшествия создаётся видимость бурной работы по поискам пальто. Ещё через два месяца производство по делу приостанавливается до обнаружения вора, то есть до никогда, и бумаги преспокойно покрываются пылью.

Несколько реже вызывают из-за жалоб граждан. Например, тот же Вася-Трамвай в ноябре был обласкан по заявлению, что не проявил достаточного рвения в поисках злодейски похищенного детского велосипеда из подъезда.

Но вот так – под самый Новый год, вызвав панические реплики всегда спокойного как удав Папаныча, это, и правда, грозило чрезвычайными неприятностями.

Может, громы и молнии связаны с терактом на Калиновского?

Не сговариваясь, опера заперлись в кабинетах и вывалили на стол всё содержимое сейфов и столов, пока это не сделано проверяющими из главка по заданию прокуратуры. Или КГБ – желающих насолить ментам достаточно.

Рвались бумаги. Уничтожались целые папки. Ворох небрежных писулек приводился в менее стыдный вид. Выбрасывались вещдоки, забытые и неприобщённые к уголовному делу. Хуже того, второпях отправились в контейнер несданные бутылки, а по отделению их набралось бы рублей на пятнадцать.

Через два часа явился Папаныч, вполне себе довольный жизнью. На вопрос зама и других оперов о случившемся пожал литыми боксёрскими плечами.

– Зампред райисполкома пригласил в прокуратуру всех начальников отделений РОВД и судей. У прокурорских свежий ремонт, цивильно. Красиво даже. Поздравили нас, подарки вручили. Да что рассказывать, я же Трамваю говорил – за подарками еду, вы готовьте поляну пока.