Алло, милиция?

– Нет, как громоотвод. Чтоб спустить на тебя избыток женской эротической энергии. Предупреждаю: мисс Лунинец там нет. И миссис тоже. Обычные студентки с четвёртого этажа. Но нормальные, душевные. Хоть каждая со своими тараканами в котелке.

– Дадут?

– Тут, брат, никаких гарантий. Как договоришься. И сколько вольёшь. Презервативы есть? Иначе повезёшь в свой Лунинец сразу жену с дитём.

По скуксившейся физиономии парня он понял, опыт натягивания кондомов у того минимальный. Как и опыт по женской части вообще.

– Я в деле.

Они быстро обсудили, кто и сколько чего возьмёт, скинулись по пятёрке.

– Вовану корвалол прихвати. Нанервничался, придурок, сегодня на зачёте.

Егор сложил деньги и отправился по короткому маршруту: гастроном и аптека. В продовольственном минут пять выбирал, минут сорок стоял в кассе. В аптеке повезло – всего человека три, за ним пристроилась старушка.

Презервативы продавались, но как-то стыдливо. Из-за капель в нос выглядывал только кончик упаковки, непонятно – какой. И стояла цена без указания, что за товар.

Из серии «в СССР секса нет».

– Мне презервативы, – попросил Егор, не смущаясь старушки сзади.

– Есть по два и по десять в упаковке, – дама за стеклянным оконцем, ощутив отсутствие комплексов у покупателя, не понижала голос.

– Десять. И корвалол, если не сложно.

– Зачем столько брать, коль сердце прихватывает? – участливо поинтересовалась старушка.

Подмигнув ей и всем пожелав наступающего Нового года, Егор покинул аптеку, отправившись в общежитие.

Неожиданно ему стало хорошо.

Ну и что, что в кранах только холодная вода, а к очку – очередь? Ему 21 год, в этом возрасте подобные мелочи не напрягают.

Нет интернета? Зато люди общаются не меньше. Только не гифками и не перепостами, не отправляют смайлики и ссылки. Просто – разговаривают, вместе поют, едят, занимаются делами. Если куда-то идут, чаще всего тоже вместе.

Да, все думают о карьере и распределении, о свободном трудоустройстве после БГУ не может быть и речи. Исключение – вышедшие замуж за минчанина, они получают открепление и идут куда хотят. Точнее – куда возьмут.

Да, конкуренция присутствует. Но не подлая. Это только деятели вроде прежнего Егора могут настучать и утопить конкурента.

Да, существует разница между благополучными минскими детками и «понаехавшими» с периферии. Как и в его московском универе. Сказываются различия между выпускниками школ и поступившими в БГУ после армии, особенно после подготовительного отделения, таких много именно в общаге. Егор пропустил период совместной учёбы «молодых» и «стариков», в комнате с ним жили только «молодые». Или бывшие золотые медалисты, или дети обкомовского-райкомовского начальства, другие на юрфак не пробивались. Престижная профессия.

Конечно, за считаные дни в СССР он узнал ещё очень мало, впитывая каждый бит информации. Главное – не спалиться в ближайшие недели. С поддержкой гэбистов он наверстает и заполнит дыры в «воспоминаниях». Всё же хорошо, что после Нового года надо будет идти в милицию, а не к одногруппникам. В Первомайском он не знает никого, никто не знает его. Наверное.

В общем, жизнь налаживается!

Поймав ртом пару снежинок, Егор нырнул в общагу и тут же был отловлен мужиком отставного вида с наградными планками на груди. Даже если ему написать на лбу слово «комендант», он бы не был похож на коменданта больше, чем сейчас.

– Евстигнеев! Зайди.

– Сейчас. Только продукты занесу.

– Немедленно! Что за разговорчики в строю…

Парень уныло поплёлся за отставником, не зная его фамилии, имени и отчества. Выручило, что они блестели вытертым самоварным золотом на табличке вверху двери кабинета.

– Садись, Евстигнеев.

– Спасибо, Пал Ильич.

Комендант уселся на командное место за обшарпанный стол.

– В спортивной сумке что – водка?

– Обижаете. Две бутылки шампанского на десять человек.

– Ай-я-яй. А ещё комсомольский активист! Пронесли спиртное в общежитие, где распитие спиртных напитков категорически запрещено.

– Неужели вы не слышали, Пал Ильич, такую простую истину: не можешь пресечь – организуй и возглавь. Пить всё равно будут, хоть кол на голове теши. Вы же не подадите ректору список на отчисление полтысячи человек? А я и другие сознательные товарищи, мы проследим, чтоб аккуратно и не безобразничали.

– Всё равно – не положено.

Егор наклонился и проникновенно спросил:

– Вы – фронтовик?

– Военный пенсионер. На фронт не успел. А какое…

– Самое прямое отношение. Всё равно, что фронтовик, потому что если бы началась новая война, вас в числе первых… Правильно? А за что сражались наши отцы и деды в Отечественную? Чтобы мы могли поднять бокал шампанского… Один бокал!.. За прошедший и следующий мирный год.

Конечно, Егор немного злоупотреблял советской фразеологией, влетевшей в его голову, как шмель в пустую комнату, – с плакатов, из бубнящей радиоточки. Понимая, насколько это важно для вживающегося в роль комсомольского активиста, он впитал содержимое газет «Правда» и «Известия» в ленкомнате общаги. Казённый оптимизм в рассказах о счастливой жизни советских людей и жителей братских социалистических стран просто зашкаливал.