Алло, милиция?

– Браво! Аплодирую. Скажи ещё: не торгуешь наркотой и не совращаешь малолеток, выпишем тебе благодарность как самому образцовому жителю микрорайона «Восток» за прошлый год.

– Не торгую… Чего надо, начальник? И попить бы…

– Ещё раз. Фамилия, имя, отчество, адрес кавказца, что снимает у тебя квартиру.

Пантелеич отрицательно мотнул головой.

– Отвали, начальник. Ничего не скажу.

– Почему? – сыщик был само терпение.

– Штраф ему захотите выписать… Зачем хорошему человеку штраф? А так он меня другим советует.

– Другим? Тоже с Кавказа? – вмешался Лёха.

– Да откуда вам знать, что с Кавказа… А что, подумаешь, и с Кавказа. Тоже нормальные люди. Наливают, если что… Мужики, дайте выпить!

В голову Егору пришла забавная мысль. В одёжном шкафу в следственном отделении валялась пустая водочная бутылка, вроде как вещдок после эпохальной кражи закаток с огурцами из гаражного подвала. По идее, на ней должны были сохраниться отпечатки пальцев, но бутылку, забытую на столе, наутро заботливо протёрла уборщица, и пальчики на ней теперь только Егоровы да Лёхины, а они не настолько любили домашнюю консервацию, чтоб её похищать.

– Слушай, Пантелеич, – подойдя, Егор склонился к рантье-домовладельцу и приподнял его голову, защемив пальцами кустик бороды. – Милиции надо помогать. Потому что милиционеры – народ благодарный. У соседей-оперов вчера пьянка была. Наверняка полбутылки осталось.

Лёха спрятал лицо в ладонях, чтобы не заржать. Он не хуже Егора знал: сыщик не допьёт бутылку водки, только если умер. Тогда её допьют другие опера – за упокой души усопшего.

Заметив одобряющий жест Лёхи, практикант сбегал в 57-й, где взял стеклотару из шкафа, а уже через минуту вернулся с бутылкой, до половины наполненной водой. На подоконнике возник гранёный стакан, Егор наполнил его до краёв. Пантелеич судорожно дёрнулся, но был отброшен дланью опера.

– Бухло надо заслужить. Рассказывай, кого в квартиру пустил.

Человек ёрзал на стуле, крутил головой, сучил в воздухе старческими дрожащими руками.

Силы воли хватило надолго. Примерно минуты на полторы.

Близость вожделенной беленькой обострила его память до предела. Пантелеич чётко продиктовал фамилию и имя: Гиви Кучулория.

– Запасные ключи в дежурке забрали. Когда задержание оформляли. Квартира до конца месяца оплачена. Там его шмотки лежат.

– Ты же не против, если мы туда сходим, осмотримся? – сурово спросил Лёха. – Если развёл нас, урою! Ладно, пей.

Ему было немного совестно перед забулдыгой, обманутым самым бесчестным образом. Сейчас обман раскроется…

Но произошло неожиданное.

Пантелеич кинулся к стакану и притормозил на полпути. Морщинистое лицо скривилось ещё более. Он хукнул, занюхал рукав куртки и только тогда схватился за «водку». Содержимое стакана влилось в пищевод как в канализационную трубу, кадык едва двигался.

Секунд через десять задержанный преобразился. Исчез колотун в руках, физиономия разгладилась, будто бы даже помолодела. Шатающейся походкой Пантелеич вернулся к стулу. Опустился, устраиваясь удобнее. Раздался мощный храп.

– Что с ним? – поразился Егор.

– Вот же ско-отина! – возмущённо простонал Лёха, первым въехавший в ситуацию. – Мне, порядочному интеллигентному менту, нужно платить кровные, чтобы надраться. Этот огрызок вообразил водку в стакане – и готов!

– Лёха! Если изъятые вещи Пантелеича лежат в дежурке, его же не оформили на освобождение? Спустишь такого вниз, спросят, что ж ты творишь, розыск? Взял пьянь с вытрезвления и накачал его снова!

– Пара затрещин – проснётся трезвый как стекло.

– Пусть дрыхнет пока. Лучше скажи, когда поедем в Лепель.

– А надо?

– Без вариантов. Раз прокуратура поручила разобраться с уволенными из «Вераса», она же вправе настаивать, чтоб отработали след.

– Уверен? По-моему, им наплевать. Есть вариант – всё списать на покойного Томашевича. Зачем ещё куда-то копать?

Егор пожал плечами.

– Я не столь сведущ в ваших мутных отношениях. Только не забывай: в следственно-оперативной группе есть и ГБ. А им, говорит моя чуйка, надо изловить подрывника, Томашевичем они не ограничатся.

– Вот пусть и едут в Лепель.

Егор присел джинсовым задом на стол Василия.

– Ты гений, Лёха. Ведь найти машину, чтоб свозила в Лепель и обратно, сложно?

– Корч розыска точно развалится на полпути. И бензина нет.

– Вот. А у КГБ с транспортом лучше. Кто там курирует дело от них?

– Хрым-брым-бым, – вставил реплику Пантелеевич и захрапел дальше.

– Оставь, а? Любое вмешательство ГБ ведёт к неприятностям. Папаныч меня на моих кишках подвесит, если попробую.

– А меня – нет. Я вроде как ничей. Ищи телефон куратора. Потом будешь байку рассказывать, как стажёр подтянул гэбистов в качестве междугороднего такси для ментов, – он взял прямоугольник плотной бумаги с написанным на нём телефоном и набрал номер с аппарата Василия. – Здравствуйте, Виктор Васильевич. Это Егор Евстигнеев, член следственно-оперативной группы по взрыву в гастрономе, нахожусь в кабинете оперуполномоченного Давидовича, он может подтвердить мою личность.

Лёха взял параллельную трубу.

– В чём дело, Евстигнеев? – раздался из неё равнодушный голос.