Алло, милиция? Часть 2

Юру, начиная с гостиницы и потом в ДК, по очереди осаждали разные товарищи, толстенькие, солидные и с портфельчиками, стопудово не имевшие никакого отношения к Укрконцерту. Они наперебой обещали золотые горы, если «Песняры» в паузе между фондовыми выступлениями заглянут к ним. Большинство из них Юра послал и лишь один раз достал из портфеля бланк с уже оттиснутой печатью.

— Продал нас, рабовладелец?

— Кто бы говорил! Кроме концертной ставки, получишь ещё минимум десятку-другую с продажи пластинок. Плюс авторские! Уедем из Львова, Мулявин «У судьбы своя весна» заменит на «Русский лес». На круг поднимаешь больше того же Кашепарова, жук. А ещё жалуешься!

— Бедному еврею всегда мало. Слушай, до начала час остался. Где здесь какой-нибудь центральный универмаг, чтоб пластинок подкупить?

— Тоже мне нашёл коренного жителя Львова! Не знаю, ищи сам. Опоздаешь к началу, не проблема, ты всё равно в первом отделении не нужен.

Он отделил сто рублей четырьмя сиреневыми бумажками от хорошей стопки купюр. Та наверняка пополнилась благодаря договору на концерт в сельском клубе.

Не теряя ни минуты, Егор отправился в центр города.

Украинские надписи были с большего понятны, но ни одна из них не гласила: «Тебе за дисками для спекуляций — сюда».

Люди, услышав русскую речь, или молча отворачивались, или отвечали невнятно, односложно. Помог лишь таксист, махнувший рукой прямо и сказавший, что там через два квартала есть подходящий магазин. Предлагал отвезти, но пару кварталов проще было пройти пешком. Заодно полюбоваться красотой Львова.

Он практически не пострадал в войну, в центре сохранилось много церквей и костёлов, целые улицы, помнившие век девятнадцатый и даже, наверно, восемнадцатый. На весь этот архитектурный музей под открытым небом падали снежинки, и грустно было, что в погоне за количеством концертов не остаётся времени осмотреть места настролей. Побывал, получается, лишь проездом. И ничего не увидел.

В магазине под вывеской «Музика» выбор был неплохой, «Песняры» оказались представлены тремя дисками, Егор выгреб их все — штук тридцать.

— Навіщо стільки? — удивилась женщина на кассе.

— Так… гэта… Мы з Беларуси. Экскурсия. Вось на канцерт «Песняров» пойдзем, автографы брать, — с ходу придумал Егор, коверкая мову и отчаянно не желая походить на москаля.

По-белорусски он говорить не умел и остро жалел, что рядом нет Насти или кого-то из филологинь с четвёртого этажа. Продавщица запросто могла включить какую-то советскую глупость вроде «в одни руки не более трёх штук», не устраивать же скандал.

Но кассирша отнеслась с пониманием. Сказала на вполне чистом русском:

— Сегодня «Песняров» хорошо берут. С вас 78 рублей 30 копеек.

Рассчитавшись, он вышел на заснеженную улицу.

Если здесь и процветали обещанные Волобуевым национализм и русофобия, то тихие. Никто не набрасывался со словами «стой, москальку, ти вже приїхав» и не пытался затеять драку.

Но всё равно чувствовал себя неуютно. И с облегчением сматывал шнуры на следующий день перед отъездом.

Маршрут тура пролегал через Ровно, Житомир и Киев. В Киевском Дворце спорта Серёгину впервые не удалось договориться о распространении пластинок. В фойе их продавали сразу в двух точках, с самыми «настоящими» автографами, не прибегая к услугам минчан.

Наблюдая за успешным бизнесом конкурентов, Юра заметил:

— Вот до чего несправедлива судьба! Вы будете надрываться перед огромным залом, знаю — он высасывает нервы и кровь до капли, а получите ровно столько же, как и за сельский клуб под Житомиром. А ещё и сидим без выручки от пластинок, сможем ли их продать на востоке?

— Все деньги не заработаешь, — успокоил Егор. — Хорошо, что программа спокойная, два дня по два концерта. Парни чуть отдохнут.

— Отдохнут. А отдохнувшие начнут искать развлечений. Холодно, просто прошвырнуться по Крещатику до Бессарабки — не интересно.

— Скажи, мой предшественник именно так погиб? Накидался от скуки сверх меры?

— Какая скука! Там, на периферии, впахиваем что лошади. Наоборот, решил взбодрить уставших.

Юрий оглянулся вокруг и примолк. Егор, не желая упускать горячую тему, потащил его к остеклению.

— Ну и как Мулявин отнёсся, что Денис предлагал кокаин?

Выражение лица у Серёгина стало примерно такое же, как в тот день, когда узнал, что Егор в курсе его махинаций.

— Кто тебе сказал?!

— Наивный. Нас ездит двадцать пять — двадцать шесть человек. Думаешь, никто не проболтается? А что Сафронов покуривал — не скрывает практически никто.

— Нахрена тебе?

— Спусти пар. Можно, конечно, вместо кокса предлагать герыч, но наркота — это не моё. Не сутенёрствую, не торгую детьми и оружием, если интересно. Но что происходит в «Песнярах», мне нужно знать хотя бы ради самосохранения. Мне будут предлагать кокс? Кстати, хоть раз бы попробовать!

— Пробуй, но не с нами. Я с Мулявиным с шестьдесят восьмого. Наркота в первый раз.

— Уверен?

Юра развёл руками.

— Не поручусь, что никто не ширялся вне коллектива. Но чтоб вот так, наш распространял — это точно первый и, надеюсь, последний раз.

— Почему же Дениса не попёрли?