Аллочка и строптивый Дед Мороз

— Почему твоей семьи не будет на празднике? — осторожно спросила я, совершенно ничего не зная о происхождении Гордеева.

— Даже не стал их звать, — он покачал головой и перевел потухший взгляд на установленную в центре зала елку, — Я величайшее разочарование своих родителей.

— Не может быть! — искренне удивилась я и зачем-то в шутку ляпнула: Ты и их довел?

— Очень смешно, Аллочка! — в прищуренных серых глазах мелькнула озорная искорка, и я не смогла сдержать улыбки, — Мой отец военный, мама всю жизнь моталась за ним по гарнизонам. А я…Меня кидали из одного интерната в другой, потому что папе все казалось, что меня недостаточно строго воспитывают, — мужчина горько усмехнулся и взъерошил черные с проседью волосы, — И, видимо, так и было, раз мне не удалось воспылать любовью к военной форме.

— Мне так жаль, — с неприкрытой нежностью в голосе произнесла я, в порыве накрыв своей ладонью ладонь Гордеева.

Тот вздрогнул, но руки не убрал.

— Не переживай, папа отыгрался на моих младших братьях, — губы Гордеева снова скривились в ухмылке, — Они оба стали офицерами. А я просто вышел из этой гонки за родительской любовью.

Я промолчала, переваривая услышанное. Отчасти мне стало понятно, почему Гордеев такой, какой он есть. Строгий, дисциплинированный, сдержанный, требовательный к себе и другим, не способный доверять.

Избегающий любви.

Одинокий.

Меня вдруг охватило такой нежностью, что я подалась вперед, чтобы обнять Гордеева, но тот отстранился и холодно произнес:

— Оставь это Степанову. Я заметил, что вы помирились.

Резко выдохнув, я поднялась с кресла и крепко ухватилась за сумочку, снова передавая в нее заряд нерастраченных эмоций.

— Гриша знает, что мы на самом деле не вместе, — выдала я.

— Отлично, значит совсем скоро вы воссоединитесь, — саркастически процедил Никита, — Прямо в новогоднюю ночь.

— Гордеев…, — устало произнесла я, вкладывая в эту фамилию слишком много чувств: раздражение, печаль, сожаление, скрытую симпатию и, черт знает, что еще. — Твою мать!

Поставив точку любимыми словами самого Гордеева, я вышла из зала, оставив строптивого Деда Мороза наедине с ненаряженной елкой и своим плохим поведением.

На душе было больно. Ведь я знала, что наша история близится к концу.

ГЛАВА 7. С НОВЫМ ГОДОМ, ТВОЮ МАТЬ!

Я вяло тыкала в одно и то же электронное письмо, открывая и закрывая его. В правом нижнем углу монитора маячила дата — тридцатое декабря. Жизнь в офисе бурлила, словно все мы варились в огромном чане с вермишелью из мишуры.

Коллеги шутили, подливали друг другу коньячок в кофе, перекладывали задачи на девятое января и, подумав получше, переставляли их же на десятое, ведь ни один уважающий себя русский не станет по-настоящему работать в первый день после новогодних каникул.

Я изо всех сил старалась откопать в себе праздничное настроение, но эти потуги выглядели нелепо. Наш зверинец шептался:

— Аллочка загрустила без Гордеева.

— Он что, ее бросил?

— Ох, Аллочка…

Хотела бы я знать, что на самом деле произошло. Гордеев пропал. Не являлся на работу, игнорировал репетиции и совершенно ничего не писал мне. Ни на корпоративную связь, ни на личную.

Неужели он заметил, что я стала иначе смотреть на него? Что заигралась в фальшивые отношения? Конечно, он не был к этому готов. Гордеев начал этот «проект» только для того, чтобы получить назначение в новый филиал. Ему ни к чему балласт в виде скучной Аллочки.

И мне тоже ни к чему такая проблема, как Гордеев!

Впрочем, было и разумное объяснение его исчезновению. Дядя и Самойлов тоже напрочь позабыли про головной офис. Говорят, что оставшееся перед Новым годом время руководство проводит на производстве, у клиентов, у партнеров — в общем, везде, где дядя мог бы внимательно оценить работу своих заместителей и выбрать из них одного для повышения.

Мне так хотелось, чтобы он разглядел потенциал Гордеева. Я знаю, при всех своих тараканах он действительно лучший сотрудник. Никто в офисе не знает таких мелочей, которые известны Никите Дмитриевичу.

Но, с другой стороны, я боялась того, что он уедет. Что никто не будет летать по офису, раздавая разгильдяям вербальных люлей. Разве Самойлов хоть раз порадовал нас своим присутствием? Нет. Вероятно, ему просто было все равно, как у нас обстоят дела.

И не было ни одной сферы деятельности нашей компании, на которую Гордееву было бы все равно.

Хлопнула дверь, и я машинально вскочила с места, чтобы увидеть, кто пришел. Спокойной уверенной походкой ко мне направлялся Геннадий Петрович, а за ним, хмурясь, следовал Самойлов. Сколько бы я ни всматривалась в двери за их спинами, Гордеев не появился.

— Аллочка, как поживает офис? — бодро поинтересовался дядя.

Самойлов, не удостоив взглядом никого из коллег, сразу прошел на второй этаж. Я проводила его подозрительным взглядом и, едва его ноги скрылись на верхних ступенях лестницы, улыбнулась дяде.

— Без происшествий, капитан, — отчиталась я.

Дядя кивнул и собрался идти в свой кабинет, но я ухватила его за локоть и снова притянула к стойке.