Алма-Ата неформальная (за фасадом азиатского коммунизма)

В то же время появились в городе так называемые рокеры. Ребята предпочитали тяжелый металлический рок, его еще называют «хард-энд-хэви». Это «Цеппелины», «Блэк Сэббат», «Дип Пепл», «Юрай Хипп», «ЮФО» и т. д. Рокеры чем-то были похожи на хиппи, во всяком случае, образом. Тоже длинный хаер, джинсы, а если была возможность, то кожаная куртка (или хотя бы похожая на кожаную) и штиблеты на платформе. Однажды один чувак купил у японского музыканта из джаз-бэнда «Токио Кьюбан Бойз», который гастролировал в городе, крутые малинового цвета шузы на высоченной платформе аж за 150 рублей! Все рокеры кипятком писали от этих шуз. И все же мало кто среди них одевался хорошо. Были даже такие, которые считали себя рокерами, но выглядели как слесари или водопроводчики. Обычно они собирались у кого-нибудь на хате, где под бормотуху и «косяк» слушали свои любимые группы. Иногда рокеры пытались устраивать акции против своих идейных врагов – модов, джазменов и проло (пролетарии). Действительно, если хиппи, например, предпочитали насилию слова и секс, то тяжелая рок-музыка очень драйвовая, а значит, предполагающая такое же агрессивное поведение. Но дальше небольших стычек все это не заходило. Со временем рокеры не исчезли, только на смену тем старикам пришла молодежь. Да и с кожаными куртками сейчас проблем не наблюдается.

Художники и любовь

Конец прошлого века ознаменовался всплеском творческой активности не только музыкантов, но и всего неформального искусства. Стали возникать различные творческие объединения, появились частные художественные галереи. Я иногда писал об этом в газету «Горизонт» разные заметки, время было жутко интересное. Но самым, наверное, удивительным было то, что я неожиданно встретил своего старого товарища Ильдара, который, по его словам, открыл тайну Джоконды. Ильдар окончил Строгановское училище в Москве, а потом долгое время творил в Алма-Ате как художник и дизайнер. Однажды попал по гранту в командировку в Париж, где, естественно, целыми днями пропадал в Лувре и часами простаивал перед самой известной картиной Леонардо Да Винчи. Тогда-то в какой-то момент ему и открылся секрет улыбки Джоконды. Он заключается в том, что около картины есть некая точка, и если смотреть с нее, то Джоконда как бы оживает, ее глаза начинают осознанно смотреть на тебя! Другой мой знакомый художник заживо зарезал барана в одной московской галерее, совершив, таким образом, творческий акт. Он как бы показал этим, что номад и в гламурных тусовках – номад.

Вообще-то все люди, которые имели и имеют отношение к изобразительному искусству, у меня всегда ассоциируются с дядей Андреем, бывшим соседом моей бабушки, которого я никогда не видел трезвым, зато всегда рассуждающим о высоком искусстве. Я с детства уяснил, что богемный человек – это много пьющий человек, к тому же с языком без костей и еще способный на безумные поступки. У дяди Андрея был друг без одного пальца, тоже художник, мы прозвали его Беспалым. Рассказывали, что он отрезал этот палец и послал своей возлюбленной в конверте по почте. Когда я подрос, то прочитал про Ван Гога и оценил художественные искания Беспалого.

И все равно, по-моему, подобное творчество, связанное с членовредительством, граничит с безумием. Хотя, по большому счету, все творчество – это сумасшествие. В СССР дали термин подобному отклонению от норм поведения «хомо советикус» – вялотекущая шизофрения. Наверное, самым ярким примером такой шизофрении был случай на свадьбе, которому я был свидетель, когда один пьяный барабанщик на спор прополз под свадебным столом и укусил (не сильно, скорее это был засос) невесту за ногу! Что потом было, вспомнить страшно…

А вот история, которая произошла на изломе правления Кунаева. Она стара как мир. Одна оперная певица М., вернувшись после стажировки в Ла-Скала, вскружила голову ближайшему родственнику одного очень высокопоставленного лица С., который и сам занимал нехилый пост и вообще был видным общественным деятелем Социалистического Казахстана. Я хорошо помню эту молодую женщину. Стильная, красивая, в самом соку, мужики от нее голову теряли. Немудрено, что и С. повелся. Но, возможно, это была не какая-то мимолетная интрижка, а настоящая любовь. Связь удавалось скрывать какое-то время, но потом поползли слухи, и появились «доброжелатели», которые донесли об этом в Москву, в ЦК КПСС. Откуда последовал грозный окрик. Рассказывали, что родственник С., который был ну очень большим начальником, вызвал своего брата на ковер и в категорической форме запретил тому встречаться с М. Тут уж нужно было выбирать – либо любовь, либо карьера. С. выбрал карьеру, а певицу выдворили за пределы республики. Казалось бы, на этом все закончилось, но имелось печальное продолжение. Через некоторое время к власти пришел Горбачев и поменял руководство Казахстана. Таким образом, С. потерял и высокий пост, и настоящую любовь, которую Всевышний дарит не каждому. Прямо-таки шекспировский сюжет.

Балерины, киношники и «белка»