Альма

Вот вам, читатели, пример еще одного безвестного героизма, а точнее, разумного исполнения долга русскими солдатами и офицерами на Альме.

С расстояния 200 метров шотландцы открыли сокрушительный огонь по русской пехоте. Первый удар приняли застрельщики Суздальского пехотного полка, очевидно, дольше других занимавшие позиции вдоль Альминского берега. В первые же минуты были перебиты офицеры, командовавшие ими. Убиты капитан Евгений Петрович Корнилов, поручик Александр Неелов, тяжело ранены поручики Рутковский, Сидоренко, юнкер Степурин.

Вытесняемые британской пехотой штуцерные суздальцев, отстреливаясь, переправились через Альму и отошли к своим батальонам. Именно в этот момент и упал, сраженный пулей, поручик Неелов, тело которого так и не было найдено: «…Высокий рост, каска на голове, черная повязка на лице были хорошей целью для неприятелей, и штуцерная пуля в лоб сразила брата.,.. Наши отступили, оставив на месте сражения и убитых и раненых своих, и труп брата не найден. Может быть, его труп унесён в море, так как находился на сухом русле Альмы, затопляемом во время сильных дождей, а 10-го сентября был сильный проливной дождь в истоках Альмы».

Несмотря на то, что были свидетели гибели поручика Александра Неелова, его еще почти 3 года не признавали погибшим, поскольку труп найден не был, И только 22 июля 1857 г. Высочайшим приказом его исключили из списков «пропавших без вести в войну 1853–56 гг.» в чине штабс-капитана, присвоенном за Альму.^{804}

Неелов был не единственным, кого суздальцы оставили лежать на поле сражения. Цепь отходила, сопровождаемая огнем «Энфилдов», который в движении вела шотландская пехота. Этот град пуль не дает русским возможность забрать с собой убитых, которые остаются на тех местах, где их настигла смерть.

Через несколько минут, сбив мешавших им стрелков, горцы перенесли огонь на батальоны суздальцев, отчетливо видимые на восточных склонах Курганной высоты.

Джемисон увидел, что русские пехотинцы, стоявшие в глубоких колоннах, сначала стойко выдерживали огонь, затем заколебались, подались назад и, наконец, начали отходить.

Су-лейтенант (sous lieutenant) 95-го полка линейной пехоты Филипп Ледемю. В 1880 г. — подполковник (Lieutenant Colonel).

Этот эпизод сражения изображен на картине шотландского художника-баталиста Роберта Гибба «42-й полк в сражении на Альме», написанной им в 1889 г. по рассказу полковника Питера Артура Холкотта, в звании лейтенанта несшего в сражении королевское знамя и находившегося рядом с подполковником Камероном — командиром полка. Сам Гибб признавал впоследствии, что, греша против истины, нескольких мертвых русских солдат изобразил для большего эффекта.^{805}

Кемпбел провел бригаду через фланг и тыл русской позиции, выйдя всеми тремя полками за несколько сотен метров за батарею, то есть почти туда, где до сражения стоял Владимирский пехотный полк. Если бы владимирцы к этому времени не ушли с поля сражения, то в потери можно было бы записывать весь полк в полном составе.

Атака Шотландской бригады стала решающим событием боя на левом фланге, принесшим окончательный успех британцам. Еще впереди была «тонкая красная линия» Балаклавы. Но уже в первом своем бою горцы продемонстрировали умение воевать и готовность к активным действиям. Слава обгоняла их, и после первых сообщений в «Таймс» Гордона Рассела солдаты и офицеры генерала Кемпбела стали любимцами Англии и гордостью королевы Виктории. Подполковник Стерлинг вспоминал, что командир бригады сказал о своих подчиненных во время сражения: «Я никогда не видел офицеров и солдат, которые одновременно все продемонстрировали стойкость, храбрость и дисциплину…».^{806}

НАЧАЛО ОТХОДА

Ко времени, когда центр русской позиции был окончательно прорван, Углицкий и Тарутинский полки, резервные батальоны отступали к Севастопольской дороге. Минский и Московский полки находились на своей последней позиции юго-восточнее Телеграфной высоты, куда отошли, не удержав позицию в районе телеграфной станции. Вместе с ними были артиллеристы, не оставившие пехоту и продолжавшие поддерживать ее.

Минский полк стоял на месте, несмотря на огонь превосходившей численно французской артиллерии. Как вспоминал впоследствии генерал Вунш: «…Не могу не упомянуть здесь о Минском пехотном полке, который с отличным мужеством действовал во всё время на левом фланге против сильного неприятеля; командир полка, полковник Приходкин, получив две тяжелые раны, не оставлял своего места до последнего изнеможения».^{807}