По сути, они стояли там, где совершенно не были нужны. Но умудрившись поставить их спиной к крутым скатам Альминских высот, почти как к стенке перед расстрельным взводом, Меншиков показал нет, не свою военную безграмотность, хуже — полное равнодушие и безразличие к солдатским жизням: сколько «серой скотинки» английские и французские пушки перемелют в кровавый мясной «фарш».
Правильнее было бы вообще не учитывать резервные батальоны в Альминском сражении как боевые подразделения, способные хоть минимально оказывать влияние на ситуацию.
Но вот за их спинами стояли вполне боеспособные и сильные подразделения.
Вторую линию занимал Тарутинский егерский полк в колоннах к атаке.{212} Полк был еще 18 сентября выведен на это место капитаном Жолобовым и, занимая крайнюю позицию на левом фланге русской армии, имел перед собой резервные батальоны генерал-майора Аслановича.{213}
Командовал полком генерал-майор Волков, как и командир московцев — типичное порождение аракчеевской эпохи. Храбрейший из храбрых на плацу и отчаянный трус под пулями.
Изначально ничто не говорило, что Тарутинскому полку придется сыграть едва ли не самую трагическую роль в Альминском сражении.
ЦЕНТР
Бородинский егерский полк
Теперь настала очередь самого спорного элемента русского боевого порядка — центра. Сразу за дорогой (примерно в 250–300 метрах от нее, «…влево от большой дороги»{214}) в двух линиях стоял Бородинский Его Императорского Высочества Наследника Цесаревича полк полковника Евстафия Игнатьевича Верёвкина-Шелюты 2-го, одного из самых родовитых офицеров российской армии, потомка старинного белорусского шляхетского рода.[28] Что касается личности полковника Верёвкина, то мнения о нем у многих, знавших его, разнятся. Например, адъютанту Меншикова
А. Панаеву он не понравился, хотя и показался лучше генерала Волкова. «Командир Бородинского полка казался человеком положительным, но, как в последствии оказалось, лишенным военных сведений; что касается командира Тарутинского полка, то он более походил на полкового попа, да таковым оказался и на самом деле».{215}
Не будем столь придирчивы. Если поверить всему, что писал в своих воспоминаниях А.А. Панаев, то в день сражения на Альме было только два гениальных военных дарования: он и его патрон — главнокомандующий. Остальные сплошь бездари, неумехи и посредственности.
20 сентября 1854 г. полк с приданной артиллерией (18 орудий)[29] занимал позицию в самом центре расположения войск Меншикова «на склонах покатых террас»,{216} обеспечивая стык левого и правого флангов.
«В центре, левее Евпаторийской дороги, для обстреливания ее находились легкие №№ 1-го и 2-го батареи 16-й артиллерийской бригады, а за ними, в колоннах к атаке, Бородинский Наследника Цесаревича (ныне Лейб-Бородинский Его Величества) полк».{217}
Бородинцы имели в наличии все четыре штатных егерских батальона и, как и в других полках, не более 3000 человек личного состава. Вероятно, что полк, как и все части на Альме, был «…далеко не в полной численности».{218} Как и Тарутинский, Бородинский егерский был цветом русской армейской пехоты.
Полк был построен в две линии, в строю батальонов «к атаке» — четвертый (усиленный) боевой порядок,{219} по некоторым данным, перекрывая дорогу. Два батальона находились в первой линии с интервалом 350–400 шагов, два — во второй в 100 шагах за ними «на продолжении внутренних флангов».{220} Перед его фронтом располагались две легкие артиллерийские батареи — №1 и №2 16-й артиллерийской бригады.{221} Такое построение согласно «Воинскому Уставу о пехотной службе» 1831 г.{222} применялось «для действий на всякой местности» и потому считалось наиболее употребительным и универсальным.{223} Лейб-егеря хорошо вписывалось в местность, доминируя над подступами к мосту и юго-восточной окраиной Бурлюка.
Данные о количестве морских батальонов на Альминском поле у авторов разнятся. Но в основном называют присутствие одного или двух. Для начала попробуем понять, что же представляли из себя в действительности эти формирования?