Альманах «Литературная Республика» №2/2013

В 1935 году у Дарьи Петровны и Ивана Ермолаевича родилась дочь. Может быть, поэтому, начиная с 1935 года Булгаков стал напоминать Елене Сергеевне ее клятву в том, что умирать он будет у нее на руках.

Но вот разразилась трагедия – в феврале 1938 года арестован Павел Пантелеймонович Кошаровский.

Определилась судьба Мастера в романе. И Булгаков диктует на машинку последнюю редакцию «Мастера и Маргариты», «чтобы знали…» – он ведь не верил «в светильник под спудом», считал, что «писатель все равно скажет то, что хочет сказать.»

Глава 3

Без Павла Пантелеймоновича

«Пусть узнают, если уж невозможно ни увидеть, ни осязать, ни прийти на помощь»

В. В. Розанов

Во время войны мы из Москвы не уезжали. Через три недели после начала войны папа был призван в ряды РККА, старшим лейтенантом стрелкового полка, а 10 сентября 1941 года ранен, с 11 апреля по 6 июля 1942 года лечился в эвакогоспитале по поводу остеомиелита правой плечевой кости после огнестрельного внутрисуставного перелома. Врачебная комиссия признала его негодным к военной службе, и он вернулся к преподавательской работе в Московском Инженерно-Строительном Институте, а затем в средней мужской школе. Для меня война кончилась, когда папа вернулся домой. Мы ездили отдыхать вместе с тетей Диной – в Латвию: в Лудзу и на Рижское взморье к племяннице тети Дины и мамы Тамаре.

Какой была тетя Дина? Властная. Проницательная. Заботливая. Беспокоилась о сестрах, брате, племянниках и племянницах, внучатых племянниках и племянницах, нянчила чужих малышей. Дом Евдокии Петровны был моим вторым домом. Я любила приходить к ней – там было какое-то неизвестное, таинственное и необыкновенно красивое прошлое, о котором мне почти ничего не рассказывали /теперь-то я понимаю, что меня охраняли от опасного знания/, красивые книги с иллюстрациями, переложенными тонкой-тонкой бумагой.

Особенно мне запомнилась большая книга с «Кавказским пленником» (мне казалось в детстве, что Дина из «Кавказского пленника» – это моя тетя Дина: она рассказывала, как перевязывала раненого в горном селении, и он стискивал зубы, чтобы не закричать от боли).

Там была красивая мебель – книжные шкафы, огромный буфет, из которого вкусно пахло душистыми кореньями, красивые сервизы, которые тетя Дина во время войны продала, чтобы выжить. Там было умное тепло души и сердца. Вот почему меня притягивало туда.

Я вышла замуж, жили мы с мужем вме сте с моими родителями. В 1961 году у нас родился сын Ванечка. Папа умер, когда внучку было три месяца. У папы был инфаркт, и с отеком легких он лежал в больнице и умер он, как и Павел Пантелеймонович, тоже утром и тоже среди чужих.

Тетя Дина помогала нам, стараясь сама оставаться независимой. Получала пенсию 70 рублей и не принимала подарков дороже, чем могла отдарить сама.

С ней было нелегко, поэтому я с ней часто ссорилась и мирилась, – мы не могли жить друг без друга. Вместе ездили на дачу – в Перхушково, в Купавну, в Зеленый городок – где удавалось снять. Были и дальние путешествия – в Краснодарский край к сестрам мамы и тети Дины – Александре и Зинаиде, в Сочи, к родителям моего мужа – Прасковье Дмитриевне и Ивану Федоровичу.

Евдокия Петровна Кошаровская. Москва