Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск им. Велимира Хлебникова. Выпуск третий

Хрип дыхание зажал. Плачет тишина.
И дрожит еще кинжал… Рухнула стена.
Повалился грозный зверь. Тело боль сожгла.
Лишь грызет песок теперь, не запомнил зла.
Только запах лопухов, первые цветы.
Издает короткий рев, помыслы чисты.
Мелкой птицы пересвист, шелест у ручья,
И повис шершавый лист. Ползает змея.
Все знакомо. Каждый куст. Веточки покой.
На песке лежит без чувств раненый изгой.
Умирает полубог. Грудь его в крови.
Посреди чужих дорог сон его повис.
Плачет молча грозный зверь. Слезы – не вода.
Ничего вокруг теперь. Он у ног врага.

7

Тореро поднял руки и опустил глаза:
– Я это лишь от скуки сегодня показал.
Я здесь играл пред вами, раскрашивал песок.
Мы с ним сходились лбами. Моя судьба – игрок.
Мое величье, сила – в изяществе клинка.
Вдруг публика застыла, как мертвая река,
Как будто сновиденье над рингом пронеслось;
А грозное виденье спокойно поднялось,
И ринулась громада – песок будто атлас,
Как буревестник ада назначил этот час,
Назначил эту встречу «пылающий бизон».
Вот он – последний вечер. Вот он – последний сон.
Лишь кружатся секунды по циферблату лет,
А мира между ними и не было, и нет.
Вновь жертвы повстречались. Развязки – не понять.
Лишь остается только им на судьбу пенять.
Лишь остается снова – биение сердец
И ощущать всем телом, что подошел конец.
Еще секунда боли. Вновь трепет и рывок,
Хлопки сухих ладоней да страшный топот ног.
Гул снова нарастает. Опять горит песок.
Соперник, как и прежде, вновь делает бросок.

8

И тень быка за бархатной спиной
Растет угрюмо серою стеной,
Встает, как туча, грубо и уныло.
Толпа рядами яркими – застыла.
И в ожиданье страшного финала
Вся публика, застывшая, привстала.
Молчанье нависает и плывет.
Быка уставшего как будто кто зовет.
Вновь скрип песка и золотая пыль,
А над ареной, как пред бурей, штиль.
И вот рывок! И бык – опять ревет,
Проносится горою и воздух жаркий рвет,
И жалом в грудь вонзает – горячие рога,
Но сам еще не знает, что победил врага!
Он сбросил тряпку смело и голову поднял:
Лежит в атласе тело, вот, кажется, финал.

9

И бык стоит еще мгновенья два.
Еще минута страшного покоя.
Толпа гудит, пока еще едва,
И провожает дикого изгоя.
Он замер. Шаг – и пробежала дрожь.
А кровь бежит из незакрытой раны.
И жизнь его – одна большая ложь.
Страшит всех след на шее рваный.
Упал. Сражен. Печальная игра.
Жизнь замутилась ужасом и болью.
Он поднимается? Теперь ёенья.
…
Они – в крови. Кровавая игра.
Следы алеют. Белая рубаха.
И этот бой – как будто злая плаха,
А плащ терзают теплые ветра…

Валентина Бендерская