Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «По следам „Книжной Сибири“»

Злодей, не смотря на нее и не оглядываясь, решительным шагом быстро уходит за кусты.

Маруся медленно приходит в себя. Открывает вначале один глаз, затем второй. Ощупывает себя – все ли цело. Убедившись, что жива и здорова, Маруся с игривой усмешкой отламывает от нависшего над нею куста веточку и, полулежа в грациозной позе, отмахивается веточкой от мошкары. Даже нож сломался бы о каменное ее сердце!

Из-за кустов к Марусе подходит кавказского вида мужчина в кепке-аэродроме. Назовем его просто грузином.

ГРУЗИН (окликает Марусю). Дэвушка, а дэвушка!.. Вы здэсь адын? Вай, вай!.. Савсэм плехо быть адын!.. Или я не гор есть сын?! Я летел на «мерседес», сматрю – дэвушка чудэс! Как орел!.. Как гордый гусь, на весь тормоз тармажусь! Развэ можна быть адын? Такой красавыц пред грузин!

Маруся не отвечает ему. Тогда грузин наклоняется над Марусей и целует ее в губы. Маруся не сопротивляется. Напротив – поднявшись со скамейки, она изучающим взглядом рассматривает стоящего перед ней странного человека в живописной кепке – большеносого и черноусого гостя с солнечного Кавказа. Маруся молча берет «гуселапчатого» грузина под руку и уходит с ним в том же направлении, куда ранее ушел злодей.

О пьющем же пиво Сергее она навсегда забыла.

Из-за других кустов показались две тетки-сплетницы. Погрозив кулаками и поплевав в сторону ушедшей с грузином Маруси, тетки уселись на скамейку.

КОНЕЦ

Константин Бояндин

Российский писатель-фантаст, родился в 1967 году в г. Семипалатинске (ныне Республика Казахстан). С 1982 года живет и работает в Новосибирске. По профессии системный администратор. Первые книги вышли в 1999 году, есть публикации (в т. ч. стихотворные) в журналах и газетах.

Пишет на русском и английском языках. Один из организаторов и участник литературного семинара Геннадия Прашкевича.

Папоротник

В детстве я знал все. Как и все люди. Мир, само собой, был прекрасным и удивительным. В шкафу у меня жил добрый джинн, который часто рассказывал сказки, во сне катал меня на ковре-самолете и прогонял буку – ну, того, который под кроватью.

Я знал все, но меня зачем-то начали учить.

– Глупости это, – строго сказала воспитательница в детском саду. Мы знали, что она – переодетая Баба-яга, но никому не говорили. – Не бывает ковров-самолетов. Наука доказала. Вырастете – поймете.

И я поверил. Я вообще с детства очень доверчивый.

Буки под кроватью не было. Была только пыль и старые игрушки. В шкафу тоже никого не оказалось, но я не успел огорчиться по-настоящему. Мне все говорили, что вырасту – все узнаю, и я спешил вырасти.

– Забудьте всю глупость про привидения, всякие там гробы на колесиках, – наставляли нас в школе.

И я забыл. Я же доверчивый.

– Забудьте все, чему вас учили в школе, – сказали мне в университете.

И я снова забыл. Это входило в привычку.

Много кто еще советовал что-то забыть. Постепенно я понял, что вырос, потому что ничего нового о мире уже не узнавал. Я понял, что во всем виноват сами-знаете-кто, что пиво с водкой не смешивают и что сколько веревочке ни виться, а в ящик все сыграем.

Жизнь стала непереносимо скучной и беспросветной. Я знал, что чудес не бывает, что всяк сверчок живи на одну зарплату, что выше головы не прыгнуть и много других бесполезных истин. Я забыл бы их, но, во-первых, я перестал доверять людям, а во-вторых, некому было посоветовать.

Одно оставалось. Монетка, которую мне когда-то подарила бабушка.

– Бросишь в колодец, – говорила она, – и желание исполнится.

Какая глупость! Не бывает никакого исполнения желаний.

Я бросил эту монетку нищему, потому что было модно давать милостыню. Ну, я и давал, как все.