Алмаз Чингиз-хана

— Глупый пёс. Какой мне в том прок, когда я умру? — И чтобы слышал тысячник, сказал: — Будем считать, он сдох.

Тысячник облегченно расслабился, посмел поднять на Хана раскосые чёрные глаза. Ободренный тем, что увидел, хотел привстать с колен. И замер под внезапно ставшим злобно змеиным взглядом Чингисхана.

— Но клятву я запомню. Она на твоем роду!

1. Загадки золотой плашки

День выдался чудесным. Вдалеке как будто наползли одна на другую, да так и окаменели сочно окрашенные ярким оранжевым сиянием величественные вершины горных хребтов. В ближайшей полосе деревьев и кустарников суетливо галдели птицы. Волнуя разнотравье, туда деловито прошмыгнул заяц, словно не замечая Бориса и Мещерина, которые сидели на камнях уклона подножия невысокой в сравнении с другими горы.

Они отдыхали в этом месте после того, как обошли близкие окрестности и убедились в их безлюдности. Не обеспокоенная их присутствием живность подтверждала, нанять проводника негде и разузнать об особенностях местности не у кого. Они очутились в незнакомых местах без чёткого понимания, что теперь делать, куда идти далее. Мещерин выглядел надломленным, потерявшим деятельную бодрость духа, и Борис старался не смотреть на него.

— Ты знал о казаках? — хмуро прервал молчание Мещерин.

— Да, — ответ Бориса был кратким. Он поднялся с камня, будто хотел избежать подробных расспросов.

Похожий на неутомимого следопыта, он зашагал вниз по уклону к рощам и лужайкам вытянутой к югу межгорной долины. Мещерин подтянул на ногах сафьяновые сапожки и тоже поднялся.

— Почему ты бежал из Пекина? — громко крикнул он в спину Бориса.

Удаляясь, тот перекинул ружье из руки в руку и не ответил, как если бы не услышал вопроса. Мещерин отряхнулся, без намерения догнать его, но тем же путём направился к роще у края долины. В зарослях кустарников он потерял Бориса из виду и замедлил шаги. Вскоре он вышел к поляне, где паслись лошади — их и казаков. Подростка казачка он нигде не увидел, а казаки, признав в атамане старшего, не тише птиц галдели по ту сторону поляны. Шапка кроны высокой сосны там дрогнула, по ровному стволу, вроде большущего кота, ловко спустился Вырви Хвост и спрыгнул с обломка нижней ветки, проделав это так, словно ему ничуть не мешали непомерно просторные штаны. Он мягко приземлился на рыжем ковре игл под сосной, тут же выпрямился и подошёл к своим товарищам, которые неожиданно смолкли после какого-то предложения Федьки Ворона.

Не обращая внимания на появление Мещерина, атаман, Седой и одноглазый здоровяк присели на корточки вокруг рисунка, который заострённым концом прутика стал вычерчивать на земле Ворон. У атамана в ладони блестела золотая плашка; он держал ее с наклоном к лучам солнца, позволяя им соскальзывать пятном отражения себе под ноги, а Федька срисовывал с нее нацарапанное изображение. Получалось у него довольно верно и, главное, при многократном увеличении намного понятнее. Расположенная посредине рисунка, похожая на два горба верблюда гора имела крутую стену. Внизу стены, словно в горном подоле, соприкасались два озера, — они были вроде вытянутых полукружий, которые разделялись полоской наваленных грядой камней. Ледниковая речушка впадала в одно озеро, а из смежного ему изливался водопад. Водопад устремлялся книзу, в другую ледниковую речку, — она была шире наполняющей озеро и огибала подножие двугорбой горы. От речки, как раз в том месте, где она поглощала водопад, начиналась тропинка. Круто поднимаясь по склону, тропинка много петляла, чтобы, в конце концов, привести к обозначенному крестом месту у стыка озер. И на этом месте, над знаком креста выделялся другой, очень странный знак . Атаман перевернул плашку. Обратную сторону на ней занимал тот же самый знак , но много большего размера.

— С сосны такой горы не видно, — наклоняясь к Федькиному рисунку, указал пальцем на двугорбую гору Вырви Хвост.

— Если верить Мещерину, старик вождь в киргизском стойбище рассказал ему, будто к такой горе надо подниматься вдоль речки, которая течёт с востока, — поглаживая широкий подбородок, напомнил атаман.

— Речку там видел, — подтвердил Вырви Хвост, показав рукой в сторону главных восточных хребтов.

— А та ли это речка? — Седой высказал сомнение вполголоса. Затем пальцем ткнул на земле крест и странный знак. — И что вот это может означать?

Все промолчали: никто не знал, что ответить, — вопрос задавался уже не в первый раз. Ворон глянул на рыжеусого товарища. Тот не принимал участия в разговоре, хмуро крутил кончик уса под единственным глазам, и Ворон решительно стер рисунок ладонью. Поднявшись, затер его ногой.

— Что гадать? — объяснил он. — Там видно будет.