Алмаз - камень хрупкий

Сколько сокровенных мыслей рождается в голове, взвешивается и отбрасывается, пока оттачивается и гранится фабула нового рассказа; с какой ювелирной тщательностью слова — жемчужины нанизываются на сюжетную нить. А когда, наконец, рассказ окончательно отшлифован, Ричард четко переписывает его и отправляет в одну из редакций. Затем в другую, третью…

"Неужели все, что я пишу, — размышлял Ричард, — все мысли и слова мои действительно бездарны? Нет, не может быть. Так в чем же дело?.. В имени?" — Уайтинг вздохнул тяжело и безнадежно.

Вынув из стола последний номер журнала "Кураре", он перелистал его от первой страницы до последней и, убедившись в бездарности набивших оскомину комиксов и детективных рассказов, швырнул его на подоконник.

Что же делать? Ведь если положить его "Кусты и зайцы" на чаши весов рядом с любым произведением из журнала "Кураре" или "Таванвач", то повесть его несомненно перетянет. Так почему же слабые, сомни тельные в литературном отношении произведения печатаются, а его рассказы не видят света? Все решают родственные связи, приятельские отношения и, конечно, деньги. В Америке как в Америке: все продается и все покупается!

Так что же делать?

Снова посылать повесть в другой журнал и ждать, ждать, ждать…

"Но ведь я не могу больше ждать! Завтра не на что будет купить бумаги. А что, если пойти, встать на Бродвее и крикнуть разряженной толпе сытых бездельников:

"Помогите бедному литератору, у которого редакторы не хотят читать рассказов!"

Рассмеялся. По крайней мере оригинально! Вспомнив, что хозяйка квартиры пригласила его на чашку чаю, подумал: "Пойти, что ли? Все равно писать не на чем. Хоть бисквитов поем. Но что за идиотизм угощать молодого, здорового парня чаем с бисквитами! Никогда не догадаются предложить что-нибудь посущественнее. "Ох, уже эти мне пожилые дамы с загадочными улыбками и томными взглядами! Заранее знаешь, о чем они будут болтать:

— Ах, как я люблю литературу! Какое блаженство творить!

— Вы счастливый человек, Ричард! Ах, как я вам завидую! Помните "Викторию"? Вот только забыла автора… Какая прелесть!"

Впрочем, кто родился в болоте, тот по крайней мере обязан уметь квакать, — вспомнил Уайтинг старинную пословицу, быстро переоделся и вышел из комнаты.

Гости уже собрались. В теплой, залитой светом гостиной на диванах и в креслах, сверкая фальшивыми бриллиантами и нитками искусственного жемчуга, сидели близко друг к другу молодые и старые, красивые и некрасивые, но одинаково чего-то ждущие женщины. Мужчины в вечерних темных костюмах, прилизанные, с цветочками и жетонами в петлицах, изо всех сил старались развлечь дам.

Молодые девушки, пытаясь показать свою эрудицию, вспоминали, в каком году была битва при Трафальгаре и которым по счету сыном был у Рембрандта Титус.

Хозяйка подвела Ричарда к сидевшим на диване гостям и представила:

— Молодой литератор Ричард Уайтинг.

Дамы ответили обворожительными улыбками.

— Вы писатель? Очень приятно! Я так люблю литературу, поэзию, — томно произнесла немолодая пышная блондинка. — Кто вам больше нравится: Поль Верлен или Верхарн? Помните, это, кажется, у Верлена: "А пока я пью вино и сдуваю пудру с белых плеч…" Тра-та-там, тра-та-там, тра-та-та. Ах, как назло, забыла слова. Но изумительно! Не правда ли? Какое счастье творить!

Девушки ушли на кухню, а хозяйка, как шарик, подкатилась к Ричарду и тихо сказала:

— Мистер Уайтинг, прочтите что-нибудь свое. Вы так прелестно пишете. Кроме того, скажу вам по секрету, у меня сегодня важный гость. Он очень интересуется вашим творчеством.

Ричард вежливо поклонился и решил не упускать благоприятного случая.

— Хорошо, я прочитаю, как только Зося и Бетти вернутся.

Вскоре в гостиной действительно появился пожилой мужчина в добротном сером костюме. Он внимательно взглянул на Ричарда и первый поклонился ему, что слегка смутило Уайтинга: пожилой джентльмен был очень похож на известного бизнесмена Говарда Фрома, одного из книжных королей Америки. Но разве мог Говард Фром оказаться в этом простом, ничем не примечательном обществе?

Стенные часы пробили девять. Зося и Бетти вернулись в гостиную. Ричард сел за низенький столик и, вынув из кармана рукопись, начал читать. Гости сразу притихли. Тишина вызывала приятное чувство, и Ричард искоса взглянул на слушателей. Мужчина в сером по-прежнему пристально и внимательно смотрел на него, словно не только слушал рассказ, но и изучал, быть может, даже характер самого писателя. Это заставило Ричарда следить за своими жестами и как можно отчетливее произносить слова, то понижая, то повышая голос в нужных местах.

Когда была произнесена последняя эффектная фраза, все гости дружно и искренне зааплодировали. Лишь джентльмен в сером костюме откинулся в кресле и задумался.

— Прелестно! Вы нам доставили большое удовольствие, — пролепетала хозяйка.

Гости хором выражали Ричарду свой восторг. Чувствуя себя победителем, он слегка поклонился и пересел на диван к молодому пижону в голубом, великолепно отутюженном костюме.

— Как вам понравился рассказ нашего молодого друга? — спросила подошедшая к дивану Зося.