Алмаз. Книга вторая

– Смотрю, сборы в самом разгаре, – Костин веселый голос заставил меня обернуться. На его лице сияла счастливая улыбка, наверное, он предвкушал тот момент, когда мы вернемся домой. Удерживала на нем долгий взгляд, разглядывая и запоминая каждую черточку на его лице.

Костя поцеловал меня и жестом, который, кажется, уже вошел у него в привычку, погладил мой живот, словно приветствуя и малыша. Как я смогу добровольно отказаться от этого? Как смогу лишить и Костю?

Я уложила в сумку последнюю вещь из своего скудного гардероба. Мне даже не пришлось просить Костю о помощи, он уже привык ухаживать за мной, поэтому без слов подхватил сумку и убрал в сторону, освобождая для меня место на кровати.

– Костя, мне надо тебе кое-что сказать, – начала разговор, который обещал быть невыносимо трудным.

– Говори, – ничего неподозревающий Костя заботливо подкладывал мне под спину подушку для удобства, отчего чувствовала себя еще гаже. Я злодейка, и не заслуживаю ничего хорошего, даже комфорта.

– Я… мне… – растерялась и не знала с чего начать. Миллион раз прокручивала этот момент в голове и подбирала нужные слова, а как дело дошло до дела, онемела.

– Милая, тебе плохо? – потешался Костя над моим глупым видом.

– Нет, мне хорошо. То есть плохо. Вернее, будет плохо. – Я мямлила, а Костя откровенно смеялся надо мной. – Костя, ты можешь быть серьезным!?

– Я сама серьезность, – спрятал улыбку, – и весь внимания. Говори.

– Я много думала. О тебе, о нас, о нашем ребенке. – Не хотела растягивать болезненный разговор и решила объявить о своем решении сразу. Как оторвать пластырь: резко и быстро. – Мы должны расстаться. Я не выйду за тебя замуж. Ни в коем случае я не лишаю тебя возможности общаться с ребенком, ты сможешь видеться с ним, когда захочешь. Единственное, что я прошу, это дать мне время, научиться воспринимать тебя только как отца моего ребенка. – Не стала смешить нас обоих, добавляя «разлюбить тебя». Это невозможно. Могла лишь надеяться, что когда-нибудь буду видеть в нем только приятное воспоминание, и что он станет для меня символом счастья. Не больше.

Я затаила дыхания, и ждала Костиной реакции. Но его лицо даже не дрогнуло.

– Хорошо, – согласился так, будто я всего-то сообщила ему о предстоящей плохой погоде на завтра.

– Хорошо? – я была не то что удивлена, а скорей обижена тем, с какой легкостью он отпустил меня. – И все? Вот так просто? Кость, я ухожу от тебя. Мы больше не будем жить вместе. Ты понимаешь? – уже не знала, как еще до него донести.

– Я все понял, – Костя все так же сохранял спокойствие.

Когда я представляла наш разговор, боялась, что Костя воспримет новость в штыки, начнет отнекиваться, упираться, пытаться вразумить меня, а он без возражений согласился.

– Просто выглядишь так, будто думаешь, что я шучу. Я вполне серьезно: мы расстаемся.

– Я согласен, и принимаю твое решение. Мы расстаемся, – выглядел сдержанным и хладнокровным, что было совершенно на него не похоже.

Не верилось, что он так просто отпускает, даже не поборовшись за меня, за нас. Наверное, это ранило сильнее всего. Видимо я для него не так много значила, как он говорил, как сам считал.

Вот и все. Я получила то, чего хотело, но на душе было совсем не радостно. Не удержалась и начала плакать. Проклятые гормоны, чтоб их!

Костя принялся меня утешать:

– Эй, малышка,– присел рядом, обнимая за плечи, – я же не умер, в конце концов.

Для меня разлука с ним была сравнимо именно с этим. Все осталось в прошлом, и больше не будет «нас».

– Не грусти, – стирая слезы с моих щек. – Лучше скажи, когда твой рейс.

– В пять, – ответила, хлюпая носом, – пока закончится вся эта волокита с выпиской, потом регистрация в аэропорту…

На мгновение промелькнула мысль о том, откуда он узнал, что я улетаю к маме, но Костя полностью владел моим вниманием, и уже через секунду я и думать забыла об этом странности.

– Мне можно проводить тебя или лучше не надо? – осторожно поинтересовался, чтобы не вызвать очередной волны слез.

– Можно, – прижалась к нему, в последний раз наслаждаясь его запахом.

Не верилось, что мы больше не вместе.

***

Никогда не любила долгие прощания, поэтому почувствовала облегчение, когда Костя не составил нам с мамой компанию по дороги в аэропорт, а появился только перед самой посадкой.

Я оглядывалась, ища его в толпе со смешанными чувствами. Одна часть меня хотела, чтобы он приехал и просто-напросто запретил уезжать, говорил, как делал это раньше, о любви и о том, что вместе мы справимся с любыми трудностями. Другая половина, апеллирующая к рассудку и здравому смыслу, настаивала, что я поступаю правильно.

Но все же, почему Костя так легко отпустил меня?

Я заметила его издалека. Еще не могла разглядеть лица, но точно знала, что это. Он с легкостью мог затеряться в потоке суетливых пассажиров, и любой другой человек так же легко потерял бы его из вида, но только не я. Я смотрела на толпу, а видела его одного.