Алмаз раджи

– Как? – вскричал Сайлас. – Значит, вы – человек, торговавший убийствами? Как же я могу подать вам руку? Могу ли я принять вашу услугу? Неужели вы, пользуясь моей молодостью и неопытностью, хотите сделать меня сообщником?

Доктор с горечью усмехнулся.

– Вам трудно угодить, мистер Скэддмор, – заметил он. – Но теперь перед вами единственный выбор – между убитым и убийцей. Если ваша совесть чересчур щепетильна, чтобы принять мою помощь, то скажите прямо, и я предоставлю событиям развиваться своим путем. Делайте тогда с вашим сундуком все, что велит вам ваша хрустально чистая совесть.

– Признаю, что был неправ, – тотчас спохватился Сайлас. – Примите мои извинения. Мне следовало бы помнить, как великодушно вы предложили помочь мне еще до того, как убедились в моей невиновности. Я с благодарностью буду и в дальнейшем следовать вашим советам.

– Отлично, – усмехнулся доктор, – я вижу, вы начинаете набираться житейского опыта.

– Но если вы, как вы сами говорите, – заметил американец, – привыкли к таким ужасным делам и направляете меня к своим бывшим приятелям, то почему бы вам за солидное вознаграждение не взять на себя труд перевезти этот кошмарный сундук и освободить меня от его присутствия?

– Клянусь, – сказал на это доктор, – ваша откровенность мне нравится. Но неужели вам кажется, что я мало для вас сделал? Можете принять или отвергнуть мои усилия – это уж как вам вздумается, но избавьте меня от разговоров о вознаграждении и благодарности. Придет время, если только вы доживете до него в здравом уме, когда вы измените свои взгляды на многие вещи, и сегодняшние ваши поступки не раз заставят вас покраснеть.

С этими словами доктор поднялся, снова повторил свои инструкции и, не дав Сайласу произнести ни слова в ответ, покинул его комнату.

На следующее утро Сайлас отправился в отель, где был благожелательно встречен полковником Джеральдином и на время избавлен от тревог о роковом сундуке. Переезд обошелся без происшествий. В вагоне Сайласа поместили вместе со слугами, а принц ехал вдвоем со своим шталмейстером. Уже на борту судна молодой американец обратил на себя внимание его высочества своим печальным видом. Сайлас бродил по палубе, то и дело поглядывая на груду багажа принца. Будущее по-прежнему тревожило его.

– У этого молодого человека, – заметил принц, – должно быть, какое-то горе.

– Это и есть тот американец, – ответил Джеральдин, – для которого я просил вашего позволения проследовать из Франции в Англию вместе с вашей свитой.

– Вы, полковник, кстати напомнили мне, что я не исполнил долг вежливости, – сказал принц Флоризель.

Приблизившись к Сайласу, он обратился к нему со следующими словами:

– Я был рад исполнить вашу просьбу, которую довел до меня полковник Джеральдин. Помните, что я и впредь готов оказать вам даже более серьезные услуги.

Затем он принялся расспрашивать собеседника о политическом положении в Америке, и Сайлас отвечал с достоинством и весьма толково.

– Вы еще так молоды, – заметил принц, – но, как я заметил, не по годам серьезны. Может, вы слишком поглощены учеными занятиями? Впрочем, прошу извинить – возможно, я касаюсь каких-то щекотливых вопросов?

– Да, ваше высочество, – признался Сайлас, – у меня есть причины считать себя самым несчастным человеком на свете. Еще никогда совершенно невинный человек не был так коварно обманут. Я жестоко поплатился за свое простодушие!

– Я не стану вызывать вас на откровенность, – сказал принц Флоризель. – Но, поскольку вас рекомендовал полковник Джеральдин, я не только желаю, но и могу многое сделать для вас.

Сайлас был обворожен любезностью принца, но вскоре снова впал в прежнее мрачное настроение. Казалось, ничто не способно снять тяжести с его души.

Наконец поезд прибыл на вокзал Чаринг-кросс, где таможенная служба обычно досматривала вещи пассажиров парома, прибывшего из Франции, но досмотр не коснулся багажа принца Флоризеля. У вокзала ожидали элегантные экипажи, и Сайлас вместе с остальной свитой волей-неволей оказался в резиденции принца. Там его разыскал полковник Джеральдин и выразил радость, что мог оказаться полезным другу доктора, и с большим теплом высказался о человеке, которого Сайлас в душе считал отъявленным злодеем.

– Я надеюсь, – прибавил полковник, – что ваш фарфор прибыл в целости. По всему пути следования было отдано распоряжение обращаться с вещами принца с величайшей осторожностью.

Распорядившись, чтобы молодому человеку подали карету и погрузили в нее сундук, Джеральдин пожал ему руку и удалился.