Алмаз раджи

Мистер Гарри Хартли, как и подобает джентльмену, воспитывался до шестнадцати лет сначала в частной школе, а затем в одном из тех знаменитых заведений, которыми Англия так славится. Но вскоре он стал выказывать положительное отвращение к наукам; и его мать была так слабовольна и так невежественна, что позволила ему совершенствоваться только в пустых светских навыках.

Через два года он остался круглым сиротой и почти нищим. Как по характеру, так и по воспитанию он был не способен к усидчивым занятиям. Он умел петь сентиментальные романсы и немного аккомпанировать себе на фортепиано; он был изящен и робок, он страстно любил шахматы, и природа наделила его самой привлекательной наружностью, какую только можно себе представить. Это был блондин с розовыми щеками, невинным взором и милой улыбкой; выражение лица у него было приятное и одновременно печальное, а манеры самые смиренные и ласковые. И уж точно он был не из тех, кто способен руководить боевыми действиями или же вести государственные дела.

Счастливая случайность и кое-какая протекция помогли Гарри после постигшей его утраты получить место личного секретаря у сэра Томаса Венделера – генерал-майора и кавалера ордена Бани[81]. Сэр Томас был человеком лет шестидесяти, шумным, вспыльчивым и деспотичным. За какую-то услугу, о которой ходили всевозможные сплетни, раджа Кашгара[82] подарил генералу шестой по величине алмаз на свете. Этот подарок превратил генерала из бедняка в богача, из неприметного служаки в одного из светских львов Лондона. Обладателя индийского алмаза принимали в любом обществе, и вскоре он нашел молодую и красивую особу хорошего происхождения, согласившуюся ценою брака с сэром Томасом Венделером завладеть этим сокровищем. Поговаривали даже, что одна драгоценность притянула к себе другую. Леди Венделер не только сама по себе была брильянтом чистейшей воды, но и блистала в свете в дорогой оправе. Многие знатоки считали ее одной из трех или четырех первых модниц Лондона.

Обязанности Гарри были необременительны, но он терпеть не мог никакой систематической деятельности. Он не любил пачкать пальцы в чернилах, а очарование леди Венделер и ее туалетов частенько выманивало его из библиотеки в ее будуар. Он умел вести себя с женщинами, со знанием дела говорил о модах и был вполне счастлив, получив возможность критически разобрать оттенок какой-нибудь ленточки или сбегать с поручением к модистке. Очень скоро корреспонденция сэра Томаса пришла в самый плачевный вид, а у леди Венделер появилась еще одна горничная.

Наконец генерал, человек, отнюдь не отличавшийся ангельским терпением, в страшной ярости вскочил со своего кресла и самым недвусмысленным образом дал понять своему секретарю, что больше не нуждается в его услугах. При этом он воспользовался такими средствами, какие вовсе не употребляются между порядочными людьми. Поскольку дверь была, к несчастью, открыта, мистер Хартли вниз головой скатился по лестнице.

На ноги он поднялся весь в синяках и ссадинах, притом глубоко оскорбленный. Жизнь в доме генерала ему нравилась; он находился хотя и в сомнительном положении, но в прекрасном обществе, ровным счетом ничего не делал, превосходно ел, а в присутствии леди Венделер испытывал некое теплое и приятное чувство, которое в глубине души именовал более пылко.

Тотчас после генеральского пинка он бросился в будуар и поведал о своем несчастье.

– Вы отлично знаете, дорогой Гарри, – отвечала леди Венделер, которая звала молодого человека просто по имени, как ребенка или слугу, – что никогда не исполняете того, что требует от вас генерал. Вы можете возразить, что и я поступаю так же. Но ведь это совсем другое дело. Женщина может заслужить прощение за целый год непослушания всего одной ловкой уступкой, да и, кроме того, личный секретарь – отнюдь не жена. Мне будет жаль лишиться вас; но уж если вы не можете остаться в доме, где вам нанесли оскорбление, я желаю вам всего хорошего и обещаю, что генерал жестоко поплатится за свой поступок.

Гарри пал духом; глаза его наполнились слезами, и он с нежным упреком взглянул на леди Венделер.

– Миледи, – сказал он, – зачем говорить об оскорблениях? Плох человек, не умеющий прощать. Но покинуть друзей, лишиться привязанностей…

Он не мог продолжать, так как задохнулся от волнения, а затем расплакался.

Леди Венделер с любопытством посмотрела на него.

«Этот дурачок, – подумала она, – вообразил, что влюблен в меня. Но почему бы ему не перейти от генерала на службу ко мне? Он кроток, расторопен и понимает толк в нарядах, кроме того, это его самого удержит от дурных поступков. Он слишком хорош собой, чтобы оставаться без присмотра».

В тот же вечер она поговорила с генералом, уже жалевшим о своей горячности, и Гарри перешел в подчинение к хозяйке доме.