Алмаз раджи

Глава конторы, человек весьма солидный, встретил его сдержанно, предложил присесть и в осторожных выражениях, принятых у опытных юристов, приступил к изложению вопроса. Некое лицо, которое предпочло остаться неизвестным, но за высокую порядочность которого глава фирмы ручается, одним словом – человек, занимающий достаточно высокое положение, пожелало выплачивать Фрэнсису по пятьсот фунтов в год. Основной капитал помещен в их фирму, и, помимо ее главы, назначены еще два доверенных лица, которые будут им распоряжаться. Эти господа также желают остаться неизвестными. Разумеется, все это связано с определенными условиями, но условия эти не тягостные и ни в коем случае не недостойные. Последнее было сказано особенно внушительно, с, так сказать, нажимом.

Фрэнсис, весьма удивленный и смущенный, поинтересовался, что же это за условия.

– В них нет, – сказал глава фирмы, – ничего особенно трудного или невыполнимого. Но в то же время не стану скрывать, что они в высшей степени необычны. Мы за подобные дела не беремся, и я, конечно же, отказался бы и от этого, если б не имя джентльмена, который обратился ко мне, и не мое расположение к вам, мистер Скримджер, основанное на многочисленных лестных и, несомненно, вполне заслуженных вами отзывах.

Фрэнсис попросил юриста высказаться определеннее.

– Условий всего два, – проговорил тот, – а сумма, прошу не забывать, составляет пятьсот фунтов в год – без всяких налогов! – При этом глава фирмы многозначительно поднял брови. – Первое из них, – продолжал он, – чрезвычайно простое. Вы должны в воскресенье, пятнадцатого числа сего месяца прибыть в Париж и в кассе театра «Комеди Франсез» получить билет, забронированный на ваше имя. Затем вам необходимо явиться в театр к началу спектакля и просидеть весь вечер на месте, указанном в билете, ничего не делая и не предпринимая.

– Я предпочел бы будний день, – заметил Фрэнсис. – Но как бы там ни было…

– Я, признаться, и сам человек строгих правил, но при таких обстоятельствах, да еще зная, что это будет в Париже, я не колебался бы ни минуты.

И оба весело рассмеялись.

– Другое условие более серьезно, – продолжал юрист. – Оно касается вашей женитьбы. Клиент мой, заботясь о вашей судьбе, непременно желает оставить за собой решающее слово в выборе супруги для вас. Понимаете – решающее! – повторил он.

– Давайте будем говорить определеннее, – заявил Фрэнсис. – Это означает, что я должен буду жениться на вдове или девице, черной или белой, на ком угодно, кого только вздумает предложить мне этот таинственный джентльмен?

– Мне поручено заверить вас, что ваш благодетель позаботится о том, чтобы особа эта соответствовала вашему возрасту и положению, – ответил юрист. – Что касается цвета кожи, то, признаюсь, такой вопрос даже не приходил мне в голову. Но если вам угодно, я при первой же возможности наведу справки и уведомлю вас, существует ли такая вероятность.

– Сэр, – проговорил Фрэнсис, – теперь остается выяснить, не является ли все это обыкновенным жульничеством. Условия слишком туманны; я бы даже сказал – парадоксальны; и пока я не разберусь во всем этом и не пойму, какая причина за этим стоит, я не хотел бы давать согласие. Мне нужно знать, в чем здесь суть. Если вы сами ничего не знаете, не можете догадаться или не имеете права ничего говорить мне, я надеваю шляпу и возвращаюсь к себе в банк.

– Я не знаю наверняка, – ответил глава фирмы, – но чутье мне подсказывает, что за этим необычным делом стоит не кто иной, как ваш собственный отец.

– Мой отец? – с величайшим удивлением вскричал Фрэнсис. – Не может быть! Мне известна каждая мысль в его голове и каждый пенни в его кармане!

– Вы неверно истолковали мои слова, – возразил юрист. – Я говорю не о мистере Скримджере-старшем, ибо он не является вашим отцом. Когда он и его жена прибыли в Эдинбург, вам было уже около года, а между тем, вы находились на их попечении не более трех месяцев. Эту тайну надежно хранили, но факт остается фактом. Ваш настоящий отец неизвестен, и, повторяю, – предложение, которые мне поручено вам сделать, исходит, скорее всего, от него.

Трудно описать удивление и потрясение, которые довелось пережить Фрэнсису Скримджеру при этом неожиданном известии.

– Сэр, – немного опомнившись, обратился он к главе фирмы, – я попрошу вас дать мне несколько часов на размышления. Сегодня же вечером я сообщу вам о своем решении.