Алмаз раджи

Юрист похвалил его за благоразумие. Вернувшись на службу, Фрэнсис, придумав какой-то предлог, ушел из банка и отправился пешком далеко за город. Там он всесторонне обдумал полученное им странное предложение. Приятное сознание значимости собственной персоны побуждало его не спешить с решением, однако с самого начала было ясно, чем все закончится. Грешная человеческая природа тянулась к пяти сотням фунтов и склоняла его принять предложенные условия. Помимо того, он обнаружил в своей душе непобедимое отвращение к фамилии Скримджер, хотя до сих пор она не возбуждала в нем никаких чувств. Прежняя жизнь уже казалась ему скучной и прозаической. Наконец он отбросил последние сомнения и, окрыленный неведомым раньше чувством свободы и независимости, вернулся в город, полный самых радостных предчувствий.

Как только он объявил главе адвокатской фирмы о своем решении, как ему тут же вручили чек за полгода. С чеком в кармане Фрэнсис отправился домой. Квартира на Скотланд-стрит показалась ему жалкой; в нос ударили запахи кухни, и он с досадой отметил кое-какие недостатки в манерах своего приемного отца. Завтра утром, решил Фрэнсис, он будет уже на пути в Париж.

Он прибыл туда задолго до назначенного срока, остановился в скромном отеле, где обычно селились англичане и итальянцы, и, чтобы скоротать время, принялся совершенствоваться во французском языке. Дважды в неделю к нему приходил преподаватель, а кроме того, он вступал в разговоры с гуляющими на Елисейских Полях и ежедневно посещал театры. Он обновил свой гардероб, оделся по последней моде и каждое утро брился и причесывался в парикмахерской, находившейся неподалеку. Все это придавало ему вид состоятельного иностранца. Ему казалось, что скудное и унизительное прошлое осталось позади.

Четырнадцатого, в субботу вечером, он отправился в кассу театра на улице Ришелье. Едва он назвал свое имя, как кассир протянул ему билет в конверте. Чернила, которыми было написано его имя, еще не успели высохнуть.

– Его только что заказали для вас, месье, – заметил кассир.

– В самом деле? – удивился Фрэнсис. – Тогда не откажите мне в любезности: опишите внешность человека, уплатившего за билет.

– Приятеля вашего описать нетрудно, – ответил кассир. – Он в летах, крепок и хорош собой, у него седые волосы и шрам от страшного сабельного удара поперек всего лица. Такого человека трудно не запомнить.

– Это верно, – кивнул Фрэнсис, – благодарю вас.

– Да вряд ли он успел уйти далеко, – добавил кассир. – Если вы поторопитесь, то наверняка его догоните.

Фрэнсис не стал мешкать и колебаться – выскочив из театра на середину улицы, он начал осматриваться по сторонам. Ему удалось заметить немало седовласых мужчин, но ни у одного из них не было и следов сабельного шрама. С полчаса он бродил в окрестностях, пока окончательно не убедился в тщетности своих поисков. Однако возможность встречи с тем, кому он, очевидно, обязан своим появлением на свет, продолжала волновать молодого человека.

Миновав улицу Друо и поднявшись на Монмартр, он отвлекся и почти забыл о тревоживших его мыслях, но внезапно заметил на бульваре двух сидящих на скамье мужчин, погруженных в беседу. Один из них был темноволос, молод и красив, но с явным клерикальным оттенком во внешности, несмотря на мирское платье. Наружность другого во всем совпадала с описанием, которое дал кассир.

Фрэнсис почувствовал, как сердце подпрыгнуло у него в груди: он понял, что вот-вот услышит голос своего отца. Обойдя стороной скамью, он осторожно уселся позади собеседников, которые были слишком заняты собой, чтобы глядеть по сторонам. Как Фрэнсис и ожидал, разговор шел на английском.

– Ваши подозрения начинают надоедать мне, Роллз, – сказал пожилой джентльмен. – Говорю вам – я хлопочу изо всех сил, но миллионы невозможно раздобыть мгновенно. Разве я не забочусь о вас, человеке для меня совершенно чуждом, исключительно по доброте душевной? Разве не на мои подачки вы ведете роскошную жизнь?

– На ваши авансы, мистер Венделер, – поправил молодой человек.

– Называйте как хотите, если вам так больше нравится, – сердито отвечал Венделер. – Я здесь не для того, чтобы выбирать выражения. Дело есть дело. А ваше дело, позвольте напомнить, дело темное, и нечего вам ломаться. Доверьтесь мне или оставьте меня в покое и ищите себе другого помощника, но, во всяком случае, прекратите, ради Бога, свои жалобы!

– Я начинаю разбираться в жизни, – ответил молодой человек, – и вижу, что у вас есть все основания, чтобы обмануть меня, и ни одного, чтобы поступить со мной честно. Я тоже пришел сюда не для того, чтобы выбирать выражения. Вы хотите завладеть алмазом и не станете этого отрицать. Разве вы не притворились, что забыли мою фамилию, и в мое отсутствие обыскали мою комнату? Я понимаю причину всех этих проволочек; вы, как охотник за алмазами, сделали стойку и рано или поздно наброситесь на меня. Говорю вам – пора заканчивать, не доводите меня до крайности, а не то я устрою вам пренеприятнейший сюрприз.