Алмаз раджи

Мне трудно рассказать вам о том, что последовало за этими трагическими минутами. Когда я оглядываюсь назад, все мне представляется смутным, напряженным и беспомощным, как бредовый кошмар. Я вспоминаю, как Клара прерывисто всхлипнула и упала бы на землю, если бы Норсмор и я не поддержали ее. Нас никто не тронул. Я, кажется, даже не видел ни одного из нападавших, и мы покинули мистера Хеддлстона, даже не взглянув на него. Помню, что я бежал, как человек, охваченный паникой, неся Клару то один, то вместе с Норсмором.

Почему мы выбрали своей целью мой лагерь и как добрались туда – все это совершенно изгладилось в моей памяти. Первое, что мне отчетливо вспоминается, был момент, когда мы уронили Клару около моей палатки и сами, сцепившись, стали кататься по траве. Норсмор яростно колотил меня по голове рукояткой револьвера. Он нанес мне две раны, и только потере крови я приписываю внезапное прояснение моих мыслей.

Я схватил его за руку.

– Норсмор, – как сейчас помню, сказал я. – Убить меня вы всегда успеете, сначала поможем Кларе.

Он уже одолевал меня. Но, услышав эти слова, тотчас вскочил на ноги, и мы бросились к палатке. В следующее мгновение он уже прижимал Клару к сердцу и целовал ее бесчувственное лицо и руки.

– Стыдитесь! – закричал я. – Стыдитесь, Норсмор!

И, еще не поборов головокружения, я начал колотить его по голове и плечам.

Он выпустил Клару и посмотрел на меня в бледном свете луны.

– Вы были в моей власти, и я отпустил вас, – сказал он. – А теперь вы нападаете на меня сзади. Трус!

– Это вы трус, – ответил я. – Разве она позволила бы вам целовать себя, будь она в сознании? Никогда! А теперь она, может быть, умирает, а вы теряете драгоценное время и пользуетесь ее беспомощностью! Отпустите ее и дайте мне оказать ей помощь.

Он с минуту смотрел на меня, бледный и грозный, потом внезапно отступил в сторону.

– Ну, так помогайте же!

Я опустился на колени и, как умел, распустил завязки ее платья, но в это время тяжелая ладонь опустилась на мое плечо.

– Руки прочь! – яростно прорычал Норсмор. – Вы что же, думаете, что у меня в жилах вода?

– Норсмор! – закричал я. – Вы и сами не можете помочь и мне не даете! Не мешайте, а то я убью вас!

– И к лучшему! – закричал он. – Пусть умирает. Подумаешь, важность! Прочь от этой девушки – и готовьтесь к бою!

– Заметьте, – сказал я, приподнимаясь, – я ни разу не поцеловал ее.

– Только попробуйте! – крикнул он.

Не знаю, что на меня нашло. Ни одного поступка в своей жизни я так не стыжусь, хотя, как утверждала моя жена, я знал, что мои поцелуи желанны ей, живой или мертвой. Я снова упал на колени, откинул волосы Клары со лба и с почтительной нежностью коснулся этого холодного лба губами. То был почти отеческий поцелуй – достойное прощание мужчины на пороге смерти с женщиной, уже преступившей этот порог.

– А теперь, – сказал я, – я к вашим услугам, мистер Норсмор.

Но, к моему изумлению, он стоял, повернувшись ко мне спиной.

– Вы слышите? – спросил я.

– Да, – сказал он, – слышу. Если хотите драться, я готов. Если нет, попытайтесь спасти Клару. Мне уже все равно.

Я не заставил себя просить. Склонившись над Кларой, я продолжал свои усилия привести ее в чувство. Она по-прежнему лежала бледная и безжизненная. Я уже начинал опасаться, что жизнь и в самом деле покинула ее. Ужас и отчаяние охватили мое сердце. Я звал ее по имени, вкладывая в это слово всю душу, я гладил и растирал ее руки, то опускал ее голову, то приподнимал, кладя к себе на колени. Но все было напрасно, и веки тяжело закрывали ее глаза.

– Норсмор, – сказал я, – вот моя шляпа. Ради бога, скорее воды из ключа!

Почти в ту же минуту он уже стоял рядом с водой.

– Я зачерпнул своей шляпой, – сказал он. – Вы не ревнуете?

– Норсмор… – начал было я, поливая водой ее голову и грудь, но он свирепо прервал меня.

– Да замолчите вы наконец! Вам теперь лучше всего молчать!

У меня и в самом деле не было большой охоты говорить. Мои мысли были всецело поглощены заботой о моей возлюбленной и ее жизни. Итак, я молча продолжал свои старания оживить Клару, и когда шляпа опустела, вернул ее Норсмору с одним только словом: «Еще!». Уж не помню, сколько раз он ходил за водой, как вдруг Клара открыла глаза.

– Ну, – сказал он, – теперь, когда ей стало лучше, вы можете обойтись и без меня, не так ли? Желаю вам доброй ночи, мистер Кессилис!

И с этими словами он скрылся в чаще. Я развел костер, потому что теперь уже не боялся итальянцев. Они даже не тронули мои скромные пожитки, оставленные в лагере. И, как ни потрясена была Клара переживаниями этой ночи, мне удалось – убеждением, ободрением, теплым словом и теми простыми средствами, которые оказались у меня под рукой, – привести ее в себя и немного подкрепить.

Уже совсем рассвело, когда из чащи послышался резкий свист. Я вскочил на ноги, но сейчас же раздался голос Норсмора. Он очень спокойно произнес:

– Идите сюда, Кессилис, но только один. Я хочу вам кое-что показать.