Алмаз Светлых

— Если уж ты, как утверждаешь, начиталась, то должна была читать и о тех особенностях матриархата, которые в итоге подтолкнули мужскую половину Тёмных эльфов от него отказаться. К тому же… Давай возьмём за пример человеческое общество. Твой мужчина дарил тебе цветы?..

— Да, но…

— Это воспринималось тобой, как оскорбление?

— Конечно, нет! — На гладкий лоб девушки набежала морщинка изумления.

— Тебя раздражает, когда я открываю тебе дверцу автомобиля?

— Нет.

— Тебе кажется странным, когда мужчина пропускает тебя вперёд в дверях или же платит за тебя в кафе?

— Н-нет.

— Когда несколькими часами ранее, я откровенно сказал, насколько ты обворожительна, ты сочла это знаком дискриминации или ущемления твоих прав, или моего мужского превосходства?..

— Нет. — Покачала головой Кэйли. — Я восприняла это как комплимент.

— Представь себе, Lеаnbh, что я застал на Земле ту эпоху, когда всё это — цветы, открытая дверь, комплименты и прочее, — вполне считалось признаком половой дискриминации женщин, а стремление вашего пола достичь какого — то равноправия граничило с абсурдом.

Кэйли сама не заметила, как махом осушила бокал. Сейчас у неё порозовели щёки — не столько от выпитого вина, сколько от сдерживаемого желания высказать всё, что она обо мне думает — и даже сверх того.

Я же говорил, — хорошенькая, даже когда злится.

Не думаю, что я позволю ей далеко зайти в своих высказываниях. К тому же, вечернее платье давно так и просит снять его.

Мисс Хьюз успела поставить бокал на столик как раз перед тем, как я схватил её, прижав к спинке дивана.

— А то, что произошло между нами в моём кабинете, девочка… Это было дискриминацией? — Выдохнул я, когда мои губы оказались так близко от её мягких розовых губ.

Хм… где же застёжка у этого замечательного платья?.. А, вот она — мои пальцы нащупывают крытую «молнию» сбоку.

Сердечко Кэйли учащённо бьётся.

— Это было… принуждение, милорд Морни. Называйте вещи своими именами.

Что — то я не чувствую в голосе мисс Хьюз осуждающего вердикта!

— Я бы даже сказал больше… Помимо принуждения, это была типичная демонстрация мужского превосходства, и напоминание о том, что место женщины — не в управлении обществом…

Застёжка побеждена, а платье, наконец, стянуто вниз, освобождая упругие грудки с затвердевшими сосками, и прижимая руки моей игрушки к бокам.

— … не в руководстве компании…

Протянув руку, я опускаю указательный палец в бокал с вином, затем прикасаюсь к губам Кэйли. От неожиданности она приоткрывает ротик, и вот мой палец — на её язычке.

— … не с оружием в рядах войск и полиции…

Я вижу своё отражение в её расширенных зрачках — не от испуга, нет, — от возбуждения, смешанного со злостью на саму себя от того, что предательская физиология тела опять готова задвинуть разум в самый дальний угол подсознания.

Розовые губы смыкаются вокруг моего пальца.

У меня дикий стояк, девочка, но сейчас я сделаю всё, чтобы посмотреть, как ты раскроешься полностью. Я не позволю себе кончить до того, как ты запросишь о пощаде.

— … не во главе государства…

Левой рукой я поднимаю подол её платья.

— … одним словом, не во всех этих скучных и неинтересных местах, где мужчина возьмёт на себя нужные обязанности…

Слегка двигаю пальцем во рту Кэйли, она прикусывает его острыми зубками. Если бы хотела — могла бы укусить по — серьёзному, но она этого не делает.

— … а в мужских объятьях, в данном случае — в объятьях Тёмного эльфа, который не замедлит объяснить тебе, что принадлежать дроу может быть очень приятно…

Острые зубки отпускают мой палец. Один рывок — и платье снято и отброшено на пол. Подхватываю девушку на руки, туфельки падают на ковёр с глухим стуком. Чем хороши номера в отеле «Меррион»? Это не только великолепный вид из окон, но еще и удобная кровать размера «king-sizе». Отдадим предпочтение последней, как месту для объяснений…

Привкус вина на губах Кэйли. Горьковатый аромат её духов. Её стройное, белокожее тело на простынях из серого шёлка. Она садится, обхватив колени руками, и смотрит на меня, пока я раздеваюсь.

— После Переворота вы вели себя так же с эльфийками? — Неожиданно спрашивает девушка, когда я, наконец, оказываюсь с ней рядом.

Она отклоняется и слегка отталкивает меня ладошкой.

— Почему «так же»? — Невозмутимо переспрашиваю я. — Иногда гораздо хуже, если эльфийка этого заслуживала. Например, задавала неуместные вопросы дерзким ротиком или отталкивала своего хозяина в самый неподходящий момент.

Одно движение — и я оказываюсь сверху, прижимая игрушку к гладкому шёлку простыни. Кэйли чувствует мою эрекцию, и внезапно пытается сдвинуть бёдра, как будто в ней проснулся какой — то очередной протест или стыдливость. Нет, не то. Её движение никак не согласуется с полуоткрытыми губами и участившимся дыханием.

Решила со мной поиграть? Хорошо.

Я легко переворачиваю её на живот и сначала прижимаюсь к попке. Провожу кончиком языка по шее девушки, — от линии волос и вниз, вдоль позвоночника. Кэйли вздрагивает, как от щекотки. Потом я шепчу в маленькое изящное ушко:

— Я же обещал попробовать тебя на вкус, помнишь?