Алмазная лилия

Ехать было уже совсем холодно, то и дело начинался снег. Дороги пока не замело, телега наша худо-бедно, но ехала. Валик то и дело вытягивал шею и сообщал, что Эглунд уже близко, он буквально чует запах его садов. Напоминать о том, что на дворе глубокая осень, мы не стали — переживает же парень, вот и чудится ему. Но и не доверять его чутью не могли, и в самом деле — лес вокруг был уже другой, какой-то более светлый, и деревни были другие. Дома тут были не из тяжелых черных бревен, крытые соломой, а беленые, с черепичными крышами. И даже люди были чуть более загорелые и веселые, а еще нет-нет, да попадались блондины с ясными глазами, в которых явно была видна эльфийская кровушка. Все с эльфами понятно, они свои в доску. Впрочем, я уже по Валику поняла, что у эльфов все в порядке и со вкусом, и с потенцией.

Впрочем, эльфы интересовали меня мало. Я уже начала догадываться, что Трандуила и Леголаса я среди них не встречу. Ну и вообще… тощие они больно и жрут одну листву. Я вполне уже приспособилась к образу жизни цвергов, и он мне казался идеальным. Голодать не надо, манеры особые не требуются, опять же — богатые они, цверги. Вон у Алмазного камушки, у Холодного — связки с золотом. А у альвов что? Цветочки? Фруктики? Ну, так себе альтернатива. А с другой стороны — вон Натка от азиатов прется, я сначала не понимала, в чем там фишка, а потом поняла. Красивые они, эти азиаты. Мальчики-зайчики. На них посмотреть приятно. Вот и альвы, они для красоты созданы. Цверги, похоже, для работы с металлами, люди — для земледелия и скотоводства, а альвы — для искусства. Равновесие, короче. И это хорошо.

— Валь, а чем вообще по жизни твои соотечественники занимаются? — спросила я почему-то притихшего блондина.

— Живут, — неопределенно ответил альв.

— Ну понятно, что не помирают. А что любят, чем увлекаются?

— Сложный вопрос, Лиль. Философский, — вздохнул Валенуэль. — Вот смотри, мы живем дольше, чем цверги. И цель нашей жизни — самосовершенствование и развитие своих талантов. Если художник — то его картины дышат жизнью. Если кондитер — то замок из марципана испечёт и птицами украсит, словно настоящими. Понимаешь, и в этом же наша беда. Постоянные соревнования, споры, кто лучше, и в то же время порой — абсолютная неприспособленность к жизни.

— Зато вещи, созданные альвами, стоят безумно дорого, — встрял всезнающий Вилли. — Картина, написанная Ренуилом Синеоким, была куплена самим королем людей за двести тысяч золотом.

— В десять раз дороже, чем я, — весело уточнил Валик. — А между прочим, Ренуил рисовал свой «Рассвет над Нерлем» почти шестьдесят лет.

Я подумала, что у меня бы терпения не хватило. Да и скучно это — одно и то же рисовать. Да и вообще — была бы у меня такая длинная жизнь, я бы ни за что одним делом не стала заниматься. Ведь мир такой большой, такой интересный!

— А мир такой интересный! — в унисон с моими мыслями тоскливо пробормотал Валик. — Как можно — одно и то же рисовать, не понимаю? Можно ведь бурю на море рисовать. Или маяк. Или сады Яблоневой долины. Или Холодные горы… Нет, этот торчал как дурак, на берегу Нерля и рисовал камыши. Не понимаю! И главное, никто его шедевр не оценил. Взяли потому, что альв рисовал. Вроде как престижно. А я видел, как простой гончар на горшке изобразил соломинкой пейзаж, а потом глазурью покрыл — и черт возьми, ненамного хуже вышло.

— Так зачем ты тогда домой едешь, если тебе там не нравится? — спросил укоризненно Иен.

— Почему не нравится, нравится. Там хорошо, спокойно. Там у меня родители и сестра. Да и соскучился я по созерцательной жизни. Вот приеду, возьму флейту и сяду на обрыве возле Нерля лет этак на двадцать. Пока не поймаю его дух, не заточу его в мелодию — не успокоюсь.

— А потом?

— А кто знает, что потом? Может, я женюсь. А может, перейду на другой берег Нерля.

Иен только пожал плечами.

Мне же не терпелось увидеть этот их таинственный Нерль. В голове рисовалась широкая река с кристально-чистой водой, пологие берега, поросшие камышом, ивы, склонившиеся над омутами, трехметровых налимов, лениво шевелящих плавниками на илистом дне — словом, Волгу я ждала. И вот альв вдруг остановился и, патетически воздев руки, продекламировал:

— О Нерль великий, мать всех рек,

Здесь альвов край во век и ввек,

Здесь родина и здесь покой,

Я возвращаюсь вновь домой!

А я только глазами хлопала: а где? Где величественная река? Где водные просторы? Вот этот мутный поток с нагроможденными на берегу камнями — и есть Нерль? Да ладно! Волга в миллион раз красивее, несмотря на всякую химию, которую десятилетиями в нее сливают.

— Так мы приехали? — хладнокровно спросил папа Иен.

— Мы приехали, — выдохнул Валик. — Хвала всем богам, я дома. Вон за тем мостом — земли альвов.

31. ВальШаад

Повозка неторопливо вползала на мост. Настроения не было ни у кого, почему — не понимаю. Еще меньше настроения было у двух встречающих нас альвов в кожаных, украшенных серебряными клепками дуплетах и с короткими мечами, выставленными в нашу сторону.

— Небесная долина вас не ждет, — сообщили они нам.