Алмазная пыль

Я запоздало ахнула и отступила назад. И больше ничего сделать не успела: «шофер» схватил меня за шею и с силой впечатал в оконное стекло так, что позади что-то хрустнуло: то ли стекло, то ли моя черепушка.

Никогда я себя не чувствовала такой беспомощной… Пальцами, острыми ногтями я царапала его руку, желая высвободиться, пыталась ударить каблуком по ноге – без толку. С таким же успехом Доротея трепыхалась в моих руках…

– Пикнешь – придушу! – выдохнул он мне в лицо и сжал горло еще сильнее. А я даже кивнуть не могла, чтобы заверить, что не пикну.

Хуже всего – иного выбора, кроме как убить меня, у него, похоже, не было. Это знала я, и это знал он.

…а потом в темноте под светом единственного фонаря блеснуло лезвие ножа. Не у моего горла – у его. А за макушкой «шофера» показалось бескровное лицо мужчины с прозрачными голубыми глазами. Гриша. Журналист Драгомиров.

– Отпусти ее. Сейчас же.

Тонкое лезвие утонуло в складках шеи «шофера» – и уже медленно окрашивалось в кроваво-бордовый цвет. Но до чего же бледным и решительным было лицо Драгомирова, до чего же страшным. Он убьет его, – знала я. И, главное, знала – почему.

Хватка на моем горле немедленно ослабла, и первым делом, едва глотнув воздуха, я вскрикнула:

– Не надо! Это не фон Гирс!

Брови над прозрачными глазами удивленно взлетели вверх. Драгомиров рывком развернул мужчину к себе лицом, и холодная ненависть, которую годами лелеял он, быстро сменилось разочарованием. Со спины он принял шофера-грабителя за собственного брата. И я могла лишь догадываться, с каким удовольствием младший фон Гирс зарезал бы старшего – под предлогом спасения некой девицы…

Шофер же, не будь дураком, правильно воспользовался замешательством – толкнул Драгомирова в грудь и ударом ноги выбил нож. А после бросился наутек – через сухой кустарник к изгороди. Гриша, и не подняв ножа, за ним; я едва успела вцепиться в его плечо:

– С ума сошли?! – закричала я, упираясь ногами в землю и его не пуская – Хотите жизнью рискнуть, спасая фамильные ценности?! К черту его, пусть бежит!

Подействовало. С Драгомирова будто дурман спал: он остановился и, тяжело дыша, оглянулся на меня. Прищурился, только теперь, кажется, узнав мое лицо:

– Снова вы? – спросил беззлобно. – И опять я вас спасаю. Все еще не боитесь? В третий раз ведь могу не успеть.

– Спасибо… – неловко пробормотала я.

– Не за что.

Шея адски болела, я подумала, что назавтра синяки будут чудовищные – но все равно задирала голову, в слабом свете фонаря стараясь рассмотреть лицо «спасателя». Нет, младшенький был совсем не похож на брата. Ничуть. Волосы соломенного цвета, лишь немногим темнее, чем у блондинки Кики, и совершенно обыкновенные серо-голубые глаза. И лицо тоже обыкновенное: узкое, резкое, с тяжелыми надбровными дугами, высоким лбом и грубоватым носом. Ручаюсь даже, что этот нос был когда-то сломан. Может, и не единожды.

Как бы там ни было, в присутствии младшенького у меня точно не тряслись поджилки, потому и чувствовала я себя куда свободней.

– Вы снова шпионили у забора? – даже попробовала пристыдить я. – Вы что, все свободное время здесь проводите? Я вам благодарна, честное слово – но вам самому-то не жаль тратить свою жизнь на вот это все?!

Но Драгомиров меня и не слушал. Отыскал в чахлой траве свой нож – весьма непростой, кстати, с красивой резной рукояткой – вытер о носовой платок чужую кровь и странным образом убрал клинок куда-то в недра рукава. А потом направился прочь.

– Вы куда? – растерялась я.

Поторопилась, было, следом; вышла в парк, но видела уже только его спину в мятом плаще. И, вопреки собственным словам, вдруг подумала, что совсем не хочу, чтобы он нашел себе другое хобби и перестал караулить у забора.

Словно в холодный осенний день кто-то накинул тебе пальто на плечи – а ты боишься, что его вот-вот заберут обратно.

Глава 10. После заката

Барон приехал поздним вечером, и – показалось ли? – но, по-моему, он не очень-то обрадовался, застав Розу в вестибюле своего дома. К слову, искала она нас с Надей по совершенно пустячному поводу, что только укрепило мое недоверие к папенькиной любовнице. Этот ее шофер и в самом деле хотел ограбить особняк? А Роза, что ли, нарочно отослала дворецкого и отвлекала нас? Я бы с удовольствием записала эту дамочку в грабители… Да только в доме была еще Вера, которую, по логике вещей, Роза должна была бы отвлечь первым делом. И, раз не сделала этого, то, может, ее совесть чиста? Может, этот шофер замыслил все в одиночку? Или вообще «светлая» мысль об ограблении пришла к нему внезапно…

Как бы там ни было, я мрачно наблюдала за парочкой из окна Гобеленовой гостиной. И снова заметила, что за ними же наблюдает и Вера, стоя на лестнице. Тайком, исподтишка. В какой-то момент она не выдержала: фыркнула чуть ли ни в голос и взбежала на один пролет вверх – на «детский» этаж.

– Вижу, и вам не по душе эта театралка, – заметила я, когда она со мной поравнялась.

Вера вздрогнула, устыдившись, наверное, что ее чувства так очевидны, но тотчас надменно свела брови: